Пенсионерам должны были бесплатно из лесничества привозить дрова. В решении собрания по этому вопросу тоже записали: «Указать коммунисту Силантьеву на недобросовестное выполнение своих обязанностей по привозу дров пенсионерам».
После окончания собрания к Малькову подошёл Силантьев и начал оправдываться, почему так получилось с привозом дров. Он обвинил совхоз, что не выделили машину. А когда Мальков направился к остановке автобуса, его догнал Славка Добрынин.
– Николаевич, я могу подвезти тебя на тракторе. Садись в кабину.
Посреди улицы стоял огромный трактор Т-150. Колёса были размером почти с рост человека. Его мотор был не заглушен и шёл дым из выхлопной трубы, торчащей над мотором. Вадим согласился и по ступенькам забрался в кабину, усевшись рядом с водителем. Славка тоже жил в Кленовиках в соседнем трёхэтажном доме.
– Ты давно на этом тракторе работаешь? Спросил Вадим Добрынина.
– Уже больше года, – ответил тот, и трактор плавно двинулся с места.
Из карточки учёта, Мальков знал, что Славка окончил техникум, затем работал на севере вальщиком леса, и заработал там много денег. Когда Вадим переехал жить в Кленовики из Ромска, то в первый же месяц познакомился с ним и купил у него бензопилу «Урал». У Славки таких пил было три штуки. Он их привёз с севера.
– А где делают такие мощные трактора? – поинтересовался Вадим, покачиваясь в кресле из-за быстрой езды.
– Их делают на Харьковском тракторном заводе. Вот только с запчастями плохо. Я месяц ждал, когда втулку получу и сидел без работы.
– Почему ты не захотел работать в совхозе механиком? Ведь ты имеешь такую специальность.
– Потому что на тракторе я в среднем зарабатываю по четыреста рублей в месяц, плюс премию получил две тысячи, а у механика оклад сто пятьдесят рублей.
Мальков, конечно, это понимал, мог бы и не спрашивать. Какое-то время они ехали молча. Потом Славка задал вопрос:
– Николаич, у нас трактористов работа вредная для здоровья. Чувствуешь, какая здесь вибрация? Ты как юрист объясни, почему нам не дают молоко и другие льготы, как сварщикам?
– Отчего у вас работа вредная? – удивился Мальков. – У тебя в кабине тепло, хотя на улице мороз, и амортизация хорошая, не трясёт.
– А ты проанализируй, сколько трактористов дожили до пенсии? – начал объяснять Славка. – Здесь в совхозе дожили только два шофёра и всё. У шоферов в машине нет такой вибрации, как в тракторе. От вибрации мотора, у тракториста со временем все внутренние органы начинают болеть. Трактористы умирают от болезни сердца и других внутренних органов, не доживают до шестидесяти лет.
Но Мальков возразил:
– Вы много пьёте водки, поэтому и смертность велика. Надо бороться с пьянством.
– Нет, у нас в совхозе только два пьяницы среди трактористов. Это Бобряков и Костенко. Остальные редко выпивают, – стал доказывать свою правоту собеседник, – и, в основном, выпивают летом, когда привозят в Молотово пиво. Это я правду говорю.
До Кленовиков трактор Т-150 доехал быстро. Вадим хотел вылезти из остановившегося трактора, но Славка его задержал:
– Николаич, давай выпьем по глоточку за дружбу, – предложил он, доставая из сумки бутылку красного вина.
– Нет, Слава, не хочу, нет настроения, – отказался Мальков. – По глоточку не получится, придётся потом добавлять, и, как всегда, утром будет голова болеть. Завтра мне надо в райком ехать. Как-нибудь мы потом вместе встретимся и посидим.
Добрынин с сожалением убрал бутылку обратно в сумку и спросил:
– Где нам механизаторам искать правду и защиту от главного агронома? Ведь на партийном собрании мы так ничего и не решили. А беспартийные будут с меня спрашивать.
Вадим мог бы повернуть вопрос на собрании так, что Лёвину пришлось бы увольняться с работы. Но он понимал – главный агроном был прав. Возможно, он в чём-то перегибал палку, однако механизаторы частенько устраивали пьянки в гараже. И об этом все знали. Наверняка, и в поле они выезжали в нетрезвом виде.
– По Закону вы можете обжаловать взыскания в суде, – стал разъяснять Мальков. – Кто желает, может написать заявление в районный суд в простой письменной форме. По трудовым спорам госпошлину платить не надо. В заявлении надо правильно указать адрес суда и свой домашний адрес.
Глава 8
9 февраля 1984 года умер генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов. Об этом все узнали из передач по радио и телевидению. Малькову днём позвонила инструктор райкома партии Иванова и велела вывесить на всех учреждениях траурные флаги. После похорон Брежнева в кладовке конторы совхоза сохранились такие флаги, и Вадим без особых хлопот раздал их по сельским организациям: в сельсовет, в школу, в больницу и даже вывесил один флаг со своего балкона в деревне Кленовики. В разговорах людей в людных местах, слышались возгласы сожаления по поводу смерти Андропова. Народ возлагал на него большие надежды на будущее.
В этот же день многие работники совхоза уехали в Москву за покупками на арендованном большом автобусе. Рано утром они ещё не знали о кончине Андропова. Вместо себя Вадим послал в Москву жену. По своей работе она подчинялась не только отделу культуры, но и секретарю парткома совхоза. Вернуться из поездки она должна к вечеру.
На Малькова Петров возложил обязанности директора совхоза, на время своего отсутствия. Он тоже уехал в Москву. Закончив хлопоты с траурными флагами, Вадим, решил пойти в столовую пообедать, и к нему подошла доярка с Молотовской фермы.
– Вадим Николаевич, – обратилась она, – почему меня не взяли в Москву? В последний момент перед отъездом меня вычеркнули из списка и записали главного бухгалтера. Я буду жаловаться вплоть до обкома партии.
Женщина лет сорока была очень возмущена. Она несколько минут изливала перед секретарём парткома своё возмущение и обиду. Парторг старался успокоить её и обещал разобраться с виновным. Им оказался Силантьев. По словам доярки, он вычеркнул её из списка.
– Я пойду сейчас в магазин, куплю водки напьюсь с горя и на работу не пойду, – сказала она и вошла в дверь магазина, стоявшего рядом со столовой. Мальков не стал её останавливать, он знал, что на ферме есть бригадир и она найдёт подмену прогульщице.
В стране не хватало доярок, им давали разные льготы, о них часто писали в газетах, говорили по телевидению и всячески превозносили. Этим вниманием доярки основательно избаловались и постоянно что-нибудь для себя требовали. В столовой, хлебая ложкой рыбный суп, Мальков начал переживать, если женщина действительно будет жаловаться в обком партии, то ему не поздоровится. Но его успокоила та мысль, что она сейчас напьётся, прогуляет дойку, и тем самым себя скомпрометирует. Закончив обедать, он пошёл посмотреть, где она. В магазине и вблизи него он женщину не нашёл и направился на ферму.
В этот зимний день мороз был не большой, минус десять градусов. Пока он шёл, то даже вспотел от быстрой ходьбы. На ферме ещё никого не было, только мужчина-скотник счищал скребком навоз из-под коров, которые жевали сено. Помещение ни чем не отапливалось, здесь было тепло от самих коров. Поздоровавшись со скотником, он решил с ним поговорить. Мужчина был морщинистый, и трудно было понять, какого он возраста.
– Как ваше имя отчество? – спросил Вадим. – Я ещё не всех знаю, работаю недавно.
– Зовите меня просто Стас, – ответил мужчина. Одет он был, как и большинство рабочих в грязную фуфайку.
– По какой причине вы пришли к нам? – спросил Стас, – ведь доярки ещё не скоро придут на вечернюю дойку. Может, я взносы забыл заплатить?
Вадим понял, что это коммунист и спросил: «А как ваша фамилия?»
– Шлыков.
– Нет, вы заплатили, я помню эту фамилию. Пришёл я к вам по другой причине. Одна ваша доярка мне жаловалась, что её не взяли в Москву, и грозилась, что напьётся и не придёт на работу. Я её после нашего разговора не могу найти.