И все же приятно было пожить дома двадцать дней. Не прошло и недели, а мне уже стало страшно думать, что придется вернуться на Тихий океан. Я вновь чувствовал себя гражданским, и если что‑то вызывало во мне досаду, то я радовался тому, что это не море, не солнце и не экран радара. Заодно с войной и смерть Сью Шолто забылась, как предрассветный кошмар.
Куда живей и ярче были воспоминания о загорелом стройном теле лежавшей на песке Мери, о свежести ее губ и о том, как она обнимала меня в тот вечер.
Страшное событие снова напомнило о себе накануне того дня, когда она позвонила. Я отправился в Анн‑Арбор нанести визит вежливости жене Эрика Свана.
Я и так оттянул эту поездку на неделю, и откладывать дольше было невозможно. Мне было неловко за Эрика, хотя объективно у меня не имелось для этого оснований. Сообщение о смерти Сью появилось только в местной гавайской прессе. Эрик был упомянут мимоходом, как один из участников вечеринки, дававших показания. И все же я ощущал неловкость, лишь усугубившуюся в присутствии любящей верной жены.
Элен Сван была крупная блондинка со светлой кожей, в отличие от Сью Шолто не особенно темпераментная и не особенно нервная. Типичная домохозяйка, только бездетная, и потому расходовавшая весь накопившийся у нее запас любви на мужа.
– Вы ведь видели Эрика? – спросила Элен, воздав для начала должное моему загару и воспев счастливую звезду, благодаря которой я вернулся домой. – Он мне написал, но расскажите, как он, у него все нормально?
– Было нормально, когда мы с ним встретились в Перл, – соврал я. – Он просто в отменной форме.
– Я так рада. Знаете, Эрик всегда пишет, что прекрасно себя чувствует, но я не верю ему. Так приятно, что вы это подтвердили. Понимаете, если он заболеет, то не сообщит, побоится волновать меня.
– У вас скоро будет возможность самой во всем убедиться, – сказал я, думая о том, насколько проницателен ее любящий взор. – Его эсминец возвращается в Штаты.
– Знаю, – сказала она, и ее детская улыбка заставила меня поежиться. – Он должен быть дома завтра. Вот, взгляните.
Будто волшебник, разгадавший тайну времени и пространства, она взяла со стола желтый листок телеграммы и протянула мне, чтобы я прочитал:
Благополучно прибыли Штаты Приеду ненадолго домой отпуск среду восемнадцатого
Люблю целую Эрик
– Правда, чудесно? – прощебетала Элен. – Ничего, что ненадолго, главное, я увижу его. А приезжает он уже завтра.
– Грандиозно, – подтвердил я с воодушевлением, показавшимся мне самому недостаточно искренним. Я не был убежден, что переезд от мертвой любовницы к живой жене так легко дастся Эрику. Правда, трепетная материнская любовь Элен Сван почти не нуждалась в подпитке. И именно поэтому, решил я, муж ей изменяет. Быть может, я не до конца удовлетворил неутолимое любопытство Элен, но пробыл я у нее столько, сколько требовали приличия, и пообещал пообедать с ними, пока Эрик будет в отпуске. Потом я вернулся в Детройт, чтобы почитать книгу и забыть о женщинах.
На следующее утро Мери Томпсон позвонила из Кливленда. Стоило мне услышать ее низкий красивый голос, и я тут же понял, отчего всю неделю был таким скучным и вялым. Дело было в подспудном ожидании и тайном страхе, что больше она никогда не появится.
– У тебя все быстро устроилось, – сказал я, – я ужасно рад.
– Относительно быстро. Но я тоже ужасно рада. Ты давно дома?
– Неделю.
– Хорошо отдыхаешь?
– Тихо. Я вдруг понял, когда услышал твой голос, что очень ждал твоего звонка.
– Это приятно. Если ты говоришь правду. Ты уверен, что мой звонок не выбил тебя из колеи? Может, ты просто ведешь себя по‑джентльменски?
– Ты не права.