– Или его преследует чувство вины?
– Возможно.
Анна вынула сигарету из его пальцев, затянулась и снова вложила сигарету в руку Карла. С каждой минутой она обретала уверенность. Вот уже как бы и поцеловала его, соприкоснулась губами – через фильтр сигареты.
– И про аварию вы тоже знаете? – продолжала она.
– Да. Я также слышал, что Джуди уже собиралась уезжать.
– Ее депортировали.
– Да, был такой слух.
– Вы хотите сказать, что это неправда? Что она сама хотела уехать?
– Я не был с ней знаком, – пожал плечами Карл. – Я не знаю.
Они передавали друг другу сигарету, соприкасались пальцами.
– Вы могли бы убить женщину за то, что она отказалась любить вас? – спросила Анна.
– Так сразу не ответишь. Это зависит…
– От чего?
– Насколько я сам был бы влюблен. Измучен ревностью.
– Но вы могли бы убить?
Он не спешил с ответом. Сперва затянулся, передал ей сигарету, затянулся снова.
– Нет, не думаю, – сказал он наконец. – Нет.
– Правильный ответ, мистер Фосс, – одобрила Анна, и они засмеялись вместе.
Фосс раздавил окурок ногой. Они еще посидели в молчании, потом, не сговариваясь, повернулись лицом друг к другу – всего несколько сантиметров разделяло их. Фосс наклонился и поцеловал ее. Прикосновение его рта изменило очертания ее лица, его лица, страх уже нельзя было отделить от желания. Анна с усилием заставила себя отклониться, встать на ноги.
– Завтра вечером, – в спину ей сказал Фосс, – я снова буду здесь.
Анна уже мчалась прочь – опрометью. Она пробежала по тропе, ворвалась на заднюю террасу и рухнула на стул, задыхаясь, легкие горели, сердце билось в горле. Осев на стуле, Анна запрокинула голову, разглядывая звезды и умоляя сердце вернуться на место, в клетку ребер. «Глупая девчонка, – твердила она про себя, я – глупая девчонка, и больше ничего». Ей припомнилось, как в зареве пожарища плеснула белая материнская рука, ударила ее по щеке. И как тогда, в Клэпэме, так и сейчас та пощечина заставила ее опомниться.
Дружеские отношения с врагом. Волтерс говорил об этом. Дружеские отношения? Как бы не хуже. Это безумно, это опасно. Где вы, надежные серебристые рельсы? Поезд сходит с пути. Вновь обмякнув на стуле, Анна крепко сжимала пальцами разгоряченный лоб. Почему именно он? Почему не Джим Уоллис, не кто‑то другой, кто угодно, только бы не он?
Она подобрала с пола туфли, почувствовав наконец‑то усталость. Ни дать ни взять героиня грошового романа. Прошла в дом по длинному коридору и все твердила про себя: а как можно заранее подготовиться к встрече? Матери этому не учат. Взгляд упал на глиняные фигурки, одна в особенности заинтересовала Анну. Она включила верхний свет, отперла дверцу серванта. Несколько похожих друг на друга фигурок, одна и та же тема, раскрытая на разные лады: женщина с завязанными глазами. Анна взяла в руки фигурку, повертела, пытаясь угадать ее значение. На подставке с обратной стороны нацарапано имя мастера и больше ничего. Расплывчатое пятно проступило за стеклянной дверью, сделалось человеческим лицом. Анна почувствовала, как натягивается, покрываясь мурашками, кожа на голове.
Мафалда распахнула дверь, вошла и вырвала фигурку из рук Анны.
– Я просто пыталась понять, что это значит, – пробормотала девушка.
– Amor é cego, – торжествующе ответила Мафалда, убирая фигурку на место и запирая сервант. – Любовь слепа.
Понедельник, 17 июля 1944 года, офис «Шелл», Лиссабон
Мередит Кардью писал карандашом на отдельных листах бумаги, ничего не подкладывая под них, не пытаясь уберечь полированный стол.