– Я мог бы рассказать им кое‑что, а выводы пусть делают сами.
– Сколько?
– Но говорить я буду напрямую с генералом Райнхардтом Волтерсом. С ним, и ни с кем другим.
– Сколько?
– Пятьдесят тысяч эскудо.
– Рехнулся, что ли?
Пако прикрыл глаза: мол, на глупости не отвечаю. Руй что‑то обдумал и кивнул.
– Решил, что все кончено? – тихо спросил он. – Пора выбираться отсюда?
– Мне – да, – сказал Пако. – Ты здешний.
– Прикупить землицы – об этом ты мечтаешь?
Пако пожал плечами. Разумеется. Вернуться в Галисию. Довольно с него продавать воду в Алфаме, как было перед войной. Пако заключает сепаратный мир.
Португалец велел ему сидеть на месте и никуда не уходить. Он бегом спустился по ступенькам и помчался по улице, прыгая через выбоины тротуара. Поспешно миновав английское посольство, он устремился прямиком к немецкому. Ему казалось, легкие его превратились в жалкие тряпочки от такого бега, он едва сумел пробормотать что‑то привратнику и чрезвычайно корректной женщине в приемной. Стоял перед ее столом, пот ручьями лил с него на пол, а женщина, поочередно напрягая крепкие обнаженные икры, поднималась наверх. Через несколько мгновений она спустилась до середины лестницы и, чтобы не утруждать себя лишним спуском и подъемом, поманила португальца рукой. Руй, пока сообщал Волтерсу новости, инстинктивно держал свою шляпу на том самом месте, где привык держать руки фюрер. Брови генерала приподнялись, когда тот услышал, что инглеза соврала, а когда он услышал цену, последовал взрыв.
– Пятьдесят тысяч эскудо, чтобы выяснить, почему англичанка соврала! – во весь голос ревел Волтерс. – Сколько из них достанется тебе?
– Ни монетки, клянусь вам. Ни единой монетки.
– Приведи его.
Фосс почувствовал: что‑то происходит. При сорокаградусной жаре чувства обостряются, слышно каждое движение в коридоре. Приоткрыв дверь, он в щелочку видел, как секретарша выскочила из кабинета Волтерса и начала спускаться по лестнице. Назад она поднялась в сопровождении истекавшего потом Руя. Фосс ждал. Вот и Руй вышел из кабинета, простучали поспешные шаги по лестнице. Фосс подошел к окну и проследил, как португалец выскочил за ворота и понесся по улице ду‑Пау‑де‑Бандейра. Никогда на памяти Фосса его агент не переходил на бег. Он вновь всмотрелся в дверную щель. Волтерс прошел по коридору в комнату с сейфом и вернулся с толстой пачкой купюр в руках. Срочные расходы.
Вернувшись к окну, Фосс закурил, затянулся так глубоко, что стены с обеих сторон надвинулись на него. Он ждал целую вечность – двадцать минут. Португалец возвращался, изо всех сил торопя Пако, но уж Пако, это Фосс точно знал, бегает не быстрее черепахи.
Когда эти двое поднялись по лестнице, Фосс за их спиной проскользнул в коридор. Он видел, как Руй постучал в дверь Волтерса, на всякий случай придерживая Пако за руку. Ценная информация, очень ценная. Пако через плечо обернулся на Фосса, и достаточно было этого стыдливого взгляда, чтобы Фосс понял все, что ему требовалось знать.
Он не вернулся в свой кабинет. Прошел напрямую к лестнице и вышел на улицу, на варварскую жару, заставляя себя отмерять одинаковые, спокойные с виду шаги. Выскользнул за ворота, небрежно кивнув охраннику, и лишь в тот момент, когда ступил на камни мостовой, услышал позади оклик. Оглядываться не имело смысла. Он пустился бегом, врубаясь в загустевший воздух.
Он мчался вниз по улице ду‑Сакраменту‑а‑Лапа, солнце огненными иглами пронзало пиджак и рубашку на его спине, волосы взмокли от пота.
За спиной грохотали ботинки. Фосс пригнул голову и припустил, сильнее работая коленями, отталкиваясь стопами от мостовой. На углу показался трамвай, спускавшийся с горки вниз, к английскому посольству.