– Может быть. Но пока что вы делаете мне больно. – Страх отступил, с удивлением осознала Анна.
Уилшир перестал сжимать ее руку, снова погладил, почти ласково.
– Все, что с вами станется, уже решено и подписано, – предупредил он. – Но пока говорите, говорите, вы меня здорово развлекли.
– Уходите от ответа? – поддразнила она. – Это нечестно.
Анна потянулась за бренди; Уилшир, не сразу понявший смысл этого жеста, перехватил ее руку, затем отпустил и позволил ей взять стакан, а когда она отхлебнула, молча вынул стакан из ее руки и поставил на место. Оба продолжали курить.
– Сначала мне стало лучше, – признался Уилшир.
– Когда вы узнали, что она – шпионка?
– Это бы все объяснило, – ответил он.
И снова разбежались во все стороны выводы, следствия.
– Все, кроме одной мелочи, – уверенно возразила Анна.
– Да‑а, – протянул он, и в голосе его отчетливо прозвучало отчаяние.
– Как это выяснилось? Что она… работает?
– Бичем поймал ее. Потеряла бдительность, оставила его стол в беспорядке, он насторожился и стал следить. В один прекрасный день вышел из офиса якобы по делам, тут же вернулся и застал ее… на месте преступления.
– Что она искала?
– Алмазный след. Есть два способа прекратить бомбардировки Лондона. Либо разбомбить ракетные аэродромы – но добиться точного попадания сложно, да и восстанавливаются они за пару дней, – либо воспрепятствовать созданию ракет. Если перекрыть поставки алмазов, не будет высокоточных инструментов, не будет и ракет. Программа закрыта.
– Как американцы вычислили, что посредником между вами и немцами выступает Лазард?
Уилшир чуть было не ответил с ходу, но призадумался. Возможно, все было не так уж просто.
– Его заприметили, еще когда он работал в американском «И. Г.».
– А конкретно про алмазы как они узнали?
– Наверное, просто… Они знали, что он устраивает сделки с немцами… Вот и внедрили ее.
– Но кто вам сказал, что она ищет алмазный след?
– Разумеется, это сказал мне Лазард.
– Каким образом она вышла на вас? Вряд ли Лазард хранил в офисе расписки: «Четыреста карат получено от Уилшира двадцатого мая тысяча девятьсот сорок четвертого года».
– Думаю… думаю… она видела нас с Лазардом вместе в казино.
– Одна из тех почти незаметных сделок, когда из рук в руки переходят фишки высокого номинала?
– Да.
– И бедная девочка не придумала другого способа подобраться к вам, кроме как влюбиться?
Дрожащими пальцами Уилшир поднес к губам сигарету. Допил большой глоток из стакана и тут же наполнил его снова.
– Лазард поймал ее, я же говорю. Она придумывала отговорки, чуть было не вывернулась. Такая… очаровательная… живая. Ей просто невозможно было не поверить. Лазард выслушал все до конца и в ту же ночь явился ко мне. Он сказал… – Уилшир сглотнул и продолжал: – Он сказал, ее надо… как бишь он сказал? Нейтрализовать, да, так. Ее надо нейтрализовать, пока ее не вытащили из Лиссабона. Я был против, решительно против. Я не мог, не хотел поверить. И даже если так, зачем убивать? Что она могла узнать, в конце‑то концов? Отпусти ее, просил я. Но Лазард настаивал: так дела не делаются. Ему нужно выяснить, что она успела узнать, что известно о ее делах американцам. Я не соглашался. Тогда он сказал: «Вот увидишь, Пэдди, завтра она придет к тебе и скажет, что вынуждена уехать. Мать умирает или еще что. И это будет конец: нас разоблачат».