Анна кинулась бежать через лужайку и по тропинке – к беседке.
В кабинете Уилшир откинулся на спинку стула, в задумчивости потер пальцы. Принюхался. Пахло глицинией. Он встал, распахнул оставшееся незапертым окно, снова потер пальцы, как будто в поисках правильного ответа. Перегнулся через подоконник и выглянул, но увидел лишь собственную черную тень, протянувшуюся к дальнему краю газона.
Лишь у самой беседки Анна замедлила шаги. Сердце больно стучало в ребра, горло сдавило так, словно воротник сорочки ее душил. Задрав подол, Анна утерла им лицо, спрятала фонарь в трусики. Оглянулась, прикидывая, нельзя ли вернуться, но собралась с духом и все же вошла в маленький домик. Фосс растянулся на каменном сиденье. Он спал. Анна шагнула к выходу. Фосс тут же проснулся, сел, провел рукой по лицу.
– Я уж и не надеялся, – признался он.
Грудь Анны все еще с усилием вздымалась, натягивая хлопковую ткань.
– Думал, ты не придешь, – пояснил Фосс и еще раз надавил пальцами на глаза, отгоняя сон.
– Я не хотела приходить, – сказала Анна и поскорее пробралась в темный уголок рядом с ним.
Фосс подвинулся, уступая ей место.
– Не хотела, – с какой‑то странной интонацией повторил он.
– Нет.
– Ты чем‑то напугана, – сказал Фосс. – Я же вижу.
– У меня есть все основания для страха, – сказала она, узнавая в своем голосе ледяные материнские интонации.
– Основания бояться меня?
– Мы ведь враги.
– Там, – возразил он, махнув рукой, блеснувшей на миг в лунном свете.
– Там – весь мир, а тут только мы.
– Верно. Зато мы тут, и это – наше.
– Правда? – спросила она. – Ты правда так думаешь?
– Правда. Раз мы говорим об этом. Раз мы так говорим.
– Говорить‑то мы говорим. Но я пока не знаю… можно ли тебе верить.
– Значит, поэтому ты не хотела приходить? – уточнил он. – А почему же пришла?
– Сигареты кончились.
Он рассмеялся. И внутри Анны все успокоилось, сердце, печенка и прочие органы вернулись на свои места. Влюбленные шпионы. Да, черт возьми, положение безнадежное. Смогут ли они когда‑нибудь – через сто лет – сказать друг другу хоть что‑то о себе? Фосс протянул ей сигарету.
– Скорее всего, вы, господин военный советник, – шпион, – заговорила она. – А я работаю на «Шелл». Нефтяная компания – завидная добыча для разведки.
– А кто не шпион? – спокойно возразил Фосс, роясь в поисках зажигалки.
– В Лиссабоне все шпионы, вероятно.
– Повсюду. – Он поднес ей огонек, закурил сам. – У каждого человека есть свои секреты.
– Но у шпиона вся жизнь состоит из секретов.
– Это просто работа. Да и секреты у шпионов неинтересные.
– Похоже, ты в этом разбираешься.
– Идет война, я работаю в немецком посольстве, среди сплошных секретов.
– В том‑то и беда. Почем мне знать, может быть, ты и вот сейчас тоже работаешь.
– Значит, по‑твоему, увлечение легко симулировать, – сказал он. – И даже любовь?
Она затянулась сигаретой, даже щеки втянула, поглубже загоняя в себя дым и пытаясь скрыть учащенное биение сердца.
– По‑разному бывает, – выговорила она, стряхивая пепел и чувствуя, как от слишком сильной затяжки поплыла голова.
– Например? – откликнулся он.
– Например, многое зависит от того, насколько объект внимания заранее расположен к такому вниманию.