– Его поймали?
Алекс мотает головой.
– Но у меня есть подозрение, по чьему приказу это могло быть сделано... Ты в курсе, что один из тех, кого будут судить по моему делу – сын нашего бывшего мэра?
Максим не отвечает, только взгляд его становится острее и будто безжизненнее.
– Так вот, – Алекс поджимает губы. – Этот ублюдок предложил мне взятку, чтобы я заявил, что сам во всём виноват и никто ничего насильно со мной не делал... а потом припёрся к маме в больницу и довёл её до второго приступа.
Подлокотник кресла издаёт резкий треск. Максим удивлённо опускает взгляд и с видимым усилием заставляет себя разжать пальцы. Кусочек пластика остаётся в его ладони. И Алекс совсем не удивлён его реакцией, а вот своим спокойствием – немного... сегодня рассказ вышел не таким, как вчера в разговоре с Жекой: без злости и надрыва – отчасти потому, что слишком болит голова, а отчасти… с появлением Максима Алекса словно окутали спокойствие и уверенность. Конечно, злость и негодование никуда не делись, но сейчас они будто залегли на дальнюю полку в ожидании своего часа.
– В общем, не всё так плохо, – подытоживает он краткий обзор последних событий, переворачивает подушку прохладной стороной наверх и прижимается к ней горящим лицом. – Твой отец хочет увезти маму на операцию в Израиль, а без неё тот индюк не сможет больше давить на меня… Только вот… В общем, я безмерно благодарен твоему отцу, но даже не знаю, не передумает ли он, узнав, что ты продал квартиру без его ведома и переехал сюда? Ко мне?
– Вряд ли, – мотает Максим головой, однако без особой уверенности.
– Но ты же перевёл деньги на мою карту именно потому, что он вполне может со злости заблокировать твои счета.
– Да, может… Он мой попечитель… и даже без этого вполне способен основательно усложнить мне жизнь… однако отец никогда не сделает ничего плохого тебе или твоей матери.
– Почему ты так уверен? Он же даже твою не пожалел!
Слова вырываются помимо воли. Нет, Алекс слишком много времени провёл в сети, вот и разучился думать, прежде чем говорить. А ведь в реальности нельзя стереть напечатанное или одуматься, прежде чем нажать на «Enter».
Чувства Максима выдают лишь дрогнувшие нижние веки.
– Прости, я не хотел…
«Если подумать, старик всё ещё женат… и если Максим узнает, что его отец воспылал чувствами к другой женщине… что он подумает? А вдруг он уже догадался? Конечно, его мама обошлась с ним жестоко и даже оставила неизгладимый след на психике, но не может же быть, чтобы сыну было наплевать на собственную мать? И на отношение к ней своего отца?»
– На самом деле, насчёт всего этого… – Алекс садится и принимается мять одеяло между ног, – я думаю, всё дело в старой дружбе твоего отца и моей мамы, поэтому он ей и помогает… так что… в общем…
– Тебе не стоит переживать об этом, – Максим тяжело поднимается со скрипнувшего кресла и пересаживается на кровать прямо напротив Алекса. – Знаешь… когда я был маленьким… в школу как-то просочились новости о ситуации в моей семье, так что все вокруг только и твердили, что очень скоро у меня появится новая «мама». Но шли годы, а отец всё так же сутками пропадал на работе, а единственные женщины, приходящие к нам, были уборщицы и мои няни или репетиторы. Понятия не имею, заводил ли он любовниц… да и не хочу знать. А что до мамы… Лет пятнадцать назад я обвинил его, что он просто запер её подальше от глаз и забыл… и тогда отец впервые отвёз меня к ней. Оказалось… что мама живёт вовсе не в психбольнице, а в частном посёлке с отдельными домиками на одного или нескольких человек. Этот посёлок – что-то вроде турбазы, только с обслуживающим медицинским персоналом и охраной.
Алекс не сразу решается посмотреть Максиму в глаза, но слушая его почти спокойный и лишь слегка сбивчивый голос, всё-таки поднимает взгляд.
– Поэтому… видишь ли, даже если отец решит с ней развестись и жениться на… ком-то другом, – продолжает тот, кажется, тщательно подбирая слова, – ничего не изменится. Отец никогда не любил её… и уже никогда не полюбит. И всё же он каждый год вносит приличную сумму на её содержание в том месте – так велит ему чувство долга.
– Но твоя сестра… разве… – Алекс осекается, боясь вновь сказать что-то бестактное, однако вопросительный взгляд Максима подталкивает его договорить вопрос: – Разве она родилась не после того, как твоя мама попала туда?
– Да, после, – кивает Максим, – где-то месяцев через пять.
– Так, значит…
– А что? – чёрные глаза внезапно сужаются. – С чего вдруг вопросы об Ирке? Она тебе… понравилась?
– Ну… – Алекс прикусывает губу и уводит взгляд в сторону, – она довольно симпатичная…
– Симпатичная?..
– И умная, и решительная, и любит детей…
Произнеся последнее слово, Алекс резко затыкается. Он ещё не осознал, что именно сказал не так, но нутром чувствует – опять что-то не то. Попытка подначить Максима и немного разрядить атмосферу явно сделала лишь хуже, причём настолько, что сейчас даже страшно посмотреть на него.
«Блин, ну что я за идиот-то такой?!»
– …но жаль, что я уже влюблён… – добавляет Алекс поспешно, только очень тихо, – и не могу всё это оценить…
– Что? – голос Максима доносится словно со дна колодца.
– Ну… это всё… – Алекс отворачивается ещё дальше, изучая взглядом балконную дверь, проклеенную на зиму малярной бумагой. – Её достоинства…
– Нет, повтори, что ты только сказал.
– Я сказал… что твоя сестра… умная и решительная.
– После этого.
– М-м-м… эм-м-м... Блин, таблетка совсем не действует… пойду-ка я ещё одну выпью.
Попытка встать с кровати прерывается рукой, схватившей запястье. И в тот же миг по квартире разносится трель дверного звонка. Но Максим продолжает сжимать пальцы и удерживать Алекса. И вдруг просит ещё более глухо.
– Пожалуйста… скажи это ещё раз.
– Я… – Алекс оборачивается, но не поднимает взгляда выше колен Максима. – Я… кажется, люблю тебя. Вот.
В этот момент его дёргают за руку и так крепко прижимают к широкой груди, что кости издают отчётливый хруст, очень похожий на треск пластикового подлокотника, а из лёгких выдавливается весь кислород.
Звонок в дверь повторяется.
Начинает трезвонить сотовый телефон.
– Наверное, это курьер, – еле слышно раздаётся над ухом. Словно Максим сам себя уговаривает отпустить Алекса и пойти открыть дверь. Однако продолжает удерживать его прижатым к себе.
– Наверное, – хрипло соглашается Алекс. И к его придушенному хрипу присоединяется громкое и протяжное урчание желудка.
Глава 36. Пересечение сферы интересов
****
A cтaндaртная мелoдия самсунга прoдолжает разносится по квартире.
– Kxм… – едва не вывихнув плечевой сустав, но всё-таки кое-как дотянувшись до лежащего на краю стола телефона, Aлекс прижимает его к уху. – Алло?
– Hу сколько можно ждать? – тут же доносится из трубки. Голос говорящего кажется смутно знакомым.
– Кто это?
– Bот откроешь дверь – и узнаешь.
После этого заявления связь обрывается. А руки, обнимающие Алекса, сжимаются ещё сильнее. Bозникает даже чувство, что его так теперь никогда и не отпустят – и это не то чтобы неприятно. Cкорее, наоборот. Hо немного странно и неловко осознавать, что неуклюжее признание вызвало такую глубокую реакцию.
А в дверь снова звонят.
– Это… не курьер, – выдавливает из себя Алекс и косится на гладко выбритый подбородок Максима.
– А кто? – всё ещё хрипловато отзывается тот.
– Понятия не имею.
– Ну и хрен с ним.
Лёгкие сдавлены настолько, что даже трудно сделать полноценный вдох. Можно, конечно, напрячь все мышцы и попытаться высвободиться… но вместо этого Алекс слегка прикусывает маячащую прямо перед носом шею, пахнущую пеной для бритья. По телу Максима тут же пробегает странная волна, похожая на дрожь… и он явно неохотно, но всё-таки расцепляет руки. А когда Алекс поспешно вскакивает и направляется в прихожую, следует за ним.