«Больница в Германии?..»
Если бы Алекс не слышал о предложении Зотова-старшего, он вряд ли бы сейчас колебался. В конце концов, речь идёт о жизни матери, а ради неё он готов хоть сто раз соврать и признаться в чём угодно. Даже в том, что сам насадил себя на бутылку, а потом разбил все витрины в магазине – и всё это лишь для того, чтобы оболгать сына бывшего мэра и его друзей. Тем более, если мама будет уже далеко и не сможет услышать его признаний.
Однако, если её увезёт Зотов-старший…
Но она уже сказала «нет». Это немного странно, ведь когда Алекс умчался в Москву, мама сама позвонила отцу Максима, а значит – нельзя сказать, что она его ненавидит.
Продолжая размышлять, Алекс старается не думать о худшем, о том, что делать выбор не понадобится.
И конечно же, в его мыслях появляется Максим. Этот месяц выдался очень тяжёлым, и то, что сначала ужасало и потрясало до глубины души – сейчас уже не имеет значения. И пусть кому-то со стороны может показаться, что именно приезд Максима стал причиной свалившихся на Алекс неудач, но Николя ведь всё равно бы стал вором, да и Сергей скорее всего выбрал бы самого тихого и необщительного консультанта, чтобы было на кого свалить вину своего брата. И возможно, не будь отца Максима, не будь Надежды – у него бы это даже получилось.
Вдруг в раздумья врывается лязг остановившегося на этаже большого грузовой лифт – в отличии от пассажирского у лестницы, этот позволяет сразу попасть в холл между двумя отделениями. Едва завидев свет, Алекс бросается к выкатываемой каталке… и застывает на полпути, уставившись на расслабленное лицо матери. Кажется, она спит. Да, наверняка, просто спит…
– Как она? – раздаётся рядом женский голос.
Сопровождающий каталку медбрат оказывается тем самым, получившим днём взятку. Окинув Надежду опасливым взглядом, он неохотно отвечает:
– Раз вернули из реанимации, значит, состояние стабилизировалось.
– Или им нужно было свободное место, – тут же ворчливо добавляет пожилая женщина в голубоватом халате, придерживающая каталку с другой стороны.
Алекс вздрагивает. А каталка тем временем уже скрывается в отделении. Он порывается броситься следом, но Надежда ловит его за плечо.
– Не надо. Вернёмся завтра. Не забывай, что это кардиология и не стоит зря беспокоить других пациентов.
Не то чтобы это весомый аргумент, но Алекс сейчас испытывает такое облегчение, что просто не способен на спор.
– Пойдём, я тебя отвезу.
Добравшись до дома, Алекс высыпает котлеты на сковородку и залезает под душ. Из-за того, что мама часто бывает в рейсах, он уже давно привык находиться в квартире один – однако вот уже второй день, как это одиночество кажется невыносимым.
Но сегодня ему удаётся на удивление быстро заснуть.
А просыпается Алекс рано. Даже раньше, чем Надежда вчера его разбудила – около семи утра. До дневных часов посещений ещё слишком долго, так что позавтракав, Алекс решает отвлечься и наконец-то заняться тем, что поручил ему Максим. А именно – поиском квартиры. И не абы какой, а соответствующей целому ряду требований. Так что пара часов уходит только на просмотр объявлений в сети. Алекс даже находит сайты печатных газет. А потом, составив список приемлемых вариантов, начинает обзвон. Напротив каждого скопированного в эксель объявления добавляются новые данные и время, когда можно подъехать и посмотреть. Алекс понятия не имеет, что случится сегодня, и будет ли время заняться всем этим в ближайшие дни, но сейчас ему необходимо занять чем-то мозг.
А около одиннадцати Алекс начинает собирать вещи: халат, нижнее бельё, ванные принадлежности, чашка, чай, печенье – в пакет летит всё, что только попадается на глаза и кажется, способно пригодится в больнице. Но вдруг вспоминает, что приносили ему… и принимается выкидывать лишнее обратно. Но потом решает, что он всё-таки парень, а вот мама без той же расчёски может чувствовать себя неуютно, и возвращает часть предметов в пакет. А ещё есть второй, с книгами, который Алекс вчера забрал с собой.
Снова маршрутка. Снова главная лестница. В холле светло, посетителей меньше, чем было вечером. Натянув на кроссовки купленные на первом этаже бахилы, Алекс заходит в отделение и сразу направляется в палату с номером «612».
Однако кровать у окна почему-то пуста.
И убрана. На тумбочке рядом с ней нет ничего, даже лекарств.
Алекс беспомощно переводит взгляд на пожилую женщину на соседней кровати, и вспоминает, что обещал ей вчера вернуть занятые мамой деньги.
– Извините… а моя мама?.. Где она?
– Так её перевели в вип-палату, милок, – беззубо улыбается старушка. – Беги, спроси на посту.
– А деньги?
– Вернули, вернули, милок. Не беспокойся.
Уже догадываясь, что именно произошло, Алекс уточняет на посту номер вип-палаты, куда перевели Антонину Астеньеву. И уже подойдя к двери с нужным номером, слышит неразборчивые голоса с той стороны. Один из них мужской. Алекс несколько раз ударяет костяшками пальцев по двери, молясь про себя, чтобы там оказался именно тот, о ком он думает.
– Здравствуйте.
– И тебе здравствуй, – оборачивается Юрий Зотов. – Чего так долго? Уже половина первого, а пускают с двенадцати!
– Маршрутка в пробку попала, – начинает было оправдываться Алекс, но быстро обрывает себя. Ну правда, какое право этот мужик имеет в чём-то его упрекать?! – Ма, я тут тебе привёз…
– Сашенька, ты хорошо спал? Такой бледный.
Мама приподнимается на локте, и сегодня она выглядит немного лучше, чем вчера, впрочем тени под глазами никуда не делись, да и губы ещё отливают синевой.
– Всё ок, ма. Лучше посмотри сюда.
Алекс ставит два пакета на кровать, не идущую ни в какое сравнение с той железякой в старой палате: она широкая, твёрдая, с поднимающимся верхом и всякими прибамбасами, и кнопочками.
Из-за гипса у мамы не получается заняться разбором принесённого самой, поэтому Алекс начинает доставать вещи и, подчиняясь её руководству, складывать или в тумбочку, или на неё, или убирать в сторону, чтобы потом вернуть обратно в пакет. Особенно это касается книг – из всех, мама выбирает только одну. А на его вопросительный взгляд пожимает здоровым плечом.
– Большую часть я уже читала… Да и вряд ли успею прочить остальные до отлёта.
– Отлёта? – Алекс переводит взгляд на Юрия, и тот молча кивает.
– Я подумала… – тем временем продолжает мама, – что пока я в таком состоянии, тебе будет сложнее пройти через… то, что предстоит. Человек который вчера приходил… он ведь хочет, чтобы ты солгал в суде, да?
Затаив дыхание, Алекс молча смотрит на неё, но похоже, ответа и не требуется.
– Ты ни в коем случае не должен позволить ему заставить себя, слышишь?
– Слышу…
– Вот и хорошо, – она удовлетворённо кивает. Потом вдруг поджимает губы. – Кстати, вы не могли бы оба выйти, чтобы я могла переодеться?
– Пошли.
В коридоре Юрий бросает взгляд по сторонам, а потом выводит Алекса в холл.
– Значит так, Александр, оформление загранпаспорта и прочую волокиту я беру на себя. Будет лучше, если до суда ты тоже покинешь страну. Да и при крайних обстоятельствах даже суд вполне могут без тебя провести. Что скажешь?
– Это… щедрое предложение.
– Я знаю, – не кривит душой Юрий. – Так что?
И Алекс тоже решает говорить прямо:
– Почему вы… делаете столько ради нас? Я бы понял, окажись я вашим сыном или что-то в этом роде, но это ведь не так. Да и моя мама не похожа на юную красавицу, способную увлечь московского олигарха. Поэтому, хотя методы Виталия Головы мне и глубоко противны, я хотя бы понимаю его мотивы, однако ваши действия…
– Мальчик, есть вещи, которые касаются только меня и твоей мамы. И посторонним их понимать вовсе не обязательно.
Юрий произносит это очень жёстким и не терпящим возражений тоном, но Алекс начинает догадываться, что скрывается за маской адвоката. И ему даже становится немного стыдно, ведь в то время, когда Юрий помогает матери, они с Максимом задумали кое-что нехорошее.