– Я не хочу, чтобы эти ублюдки отделались легко. И если на зоне станет известно, что они не прочь присунуть парню – надеюсь, им помогут ощутить это удовольствие на себе. А если ещё и заменят член на что-то потолще, чтобы порвать им их жалкие задницы…
Не договорив, Алекс вздыхает. В конце концов, не в его привычках так выражаться. Но вновь вспыхнувшая в груди злость… она сильнее, чем была раньше, в несколько раз. Ведь раньше Алекс думал, что пострадал только он один.
– Так ты уверен?
– Да, более чем.
– Тогда давай уточним несколько моментов… – Надежда качает головой, не скрывая неодобрения, и выражение её лица становится жёстче – в птичьих чертах вместо учёной вороны начинает проступать безжалостная орлица, лишь по недоразумению нацепившая очки. – Во-первых, насчёт формулировки: в статье 131 Уголовного кодекса «Изнасилование» речь идёт о половом сношении, где жертвой является женщина, а преступником – мужчина. Так что даже если не считать других нюансов, твоя ситуация больше подходит под 132-ю статью* о насилии сексуального характера. Кроме того, отягчающими обстоятельствами как в ограблении и вандализме, так и в действиях, предпринятых по отношению к тебе, является то, что преступления были совершены группой лиц по предварительному сговору. Не думаю, что защите удастся хоть как-то опровергнуть эти обвинения, однако… приготовься, что на слушании тебе придётся отвечать на не самые приятные вопросы.
– Я понимаю…
– Тогда почему бы нам не потренироваться?
Серьёзный тон и заострившийся взгляд женщины действует на Алекса странно: всё ещё видно, что ей не по себе – но пока он вроде бы просто слушал сухое изложение фактов, уже собственное волнение вышло из под контроля, в горле пересохло, а в ушах возник тонкий и противный писк.
Покусав губу, Алекс наливает воды в небольшую красную кружку и опустошает её за пару огромных глотков.
– Ладно, начнём… – Надежда отстраняется от стола, прислоняется к мягкой спинке и крепко сжимает серебряную ручку в оставшейся лежать на бумагах руке. И снова её голос меняется, становясь ещё более холодным и равнодушным: – Александр Астеньев, суду известно, что вы, как и один из обвиняемых, являетесь представителем нетрадиционной сексуальной ориентации. Это правда?
«Вот так сразу? С места в карьер?»
– Ммм… разве это имеет отношение к делу? И откуда суду вообще может быть известно…
– Отвечайте, потерпевший.
«Чёрт с тобой!»
– Да, это правда.
– В таком случае, могло ли так произойти, что своим поведением вы спровоцировали напавших?
– В смысле?!
Неровно поставленная на край раковины кружка падает на пол. Точнее на ногу Алекса. Но он, даже не глянув вниз, смотрит только на своего адвоката. Тонкие и тщательно выщипанные брови женщины неподвижны, а блики на прозрачных очках скрывают выражение глаз, но бледные губы сжаты в тонкую нить. И как только они разжимаются, на кухне вновь раздаётся безжалостный голос:
– Думаю, вы не станете отрицать, что в гомосексуальной практике довольно распространено использование вспомогательных предметов для стимуляции простаты через проникновение в прямую кишку. Поэтому законно возникает вопрос: возможно ли, что вы сознательно вводите суд в заблуждение? И вся эта история началась с обычной гомосексуальной оргии, по итогам которой вы и получили несколько более серьезные повреждения, чем рассчитывали, и к тому же лишились некоторых денежных средств? И из-за обиды решили обвинить обвиняемых ещё и в сексуальном насилии над собой?
«Это просто репетиция, это просто репетиция, это просто… блять!»
Наклонившись за чашкой и обнаружив, что та не разбилась, Алекс не спеша, стараясь контролировать каждое своё движение, споласкивает её под краном и ставит обратно на сушилку. А мозг тем временем лихорадочно работает, пытаясь заглушить ярость и негодование и придумать рационально убедительный ответ. Ведь против игры на эмоциях нет оружия лучше, чем холодный разум. Но получается, судья действительно может подумать, что Алекс добровольно согласился на издевательства над собой.
– Если у меня не совсем традиционные предпочтения… ещё не значит, что я бдсмщик… – наконец произносит он, понижая голос. – И что готов заниматься этим с незнакомыми… да ещё и участвовать в групповухе!
В ответ Надежда качает головой и немного смягчает тон:
– Не пойдёт. В глазах узнавшего о твоей ориентации судьи ты автоматически превратишься в грязного извращенца.
– Но разве Николя не признался, что подговорил тех ублюдков?
– Признался, но стоит Стрельцову заявить, что это признание его заставили сделать… Нет, вряд ли он посмеет, учитывая, что за подобную смелость ему пообещали организовать братскую могилу со всеми его подельниками… Но даже так хороший адвокат вполне способен заставить суд усомниться в твоём искреннем сопротивлении нападавшим. Ведь всё зависит от того, как именно подать «подстрекательство» Николая. Ведь его можно интерпретировать и как приглашение познакомиться кое-с-кем, кто не против острых ощущений… а магазин… ну, магазин мог быть просто местом встречи. Кроме того, ты же сам вернулся туда после работы, не так ли?.. Да, я помню про смс-приглашение, но учитывая наличие различных онлайн сервисов для отправки сообщений из интернета и прочих технологических приблуд… К тому же, чем больше будет сложностей и нюансов в твоих объяснениях, тем менее убедительными они будут казаться. А если ты ещё и выйдешь из себя…
– Не выйду.
– Нет? – придавив разложенные по столу бумаги грудью, затянутой в строгий пиджак, Надежда принимается крутить ручку пальцами обеих рук. – Но если ты будешь холоден и спокоен – это сыграет против тебя. Ведь это не совсем ожидаемая реакция жертвы. На самом деле, я даже удивлена тому, насколько ты уравновешен. Нет, в тебе, конечно, чувствуется злость – но этого мало.
– То есть… я неубедителен?
«Мне что, надо в истерике биться и рвать на себе волосы?!»
Подойдя к столу, Алекс упирается в него руками, нависая над адвокатшей и вынуждая её поднять голову, чтобы сохранить контакт глаз.
– Да, – отвечает она просто. – Ты выглядишь, как человек, раздосадованный потерей денег. Но не как тот, чью гордость и честь растоптали. Так что если то насилие действительно пришлось тебе по душе… если у тебя действительно такие предпочтения… тебе вряд ли удастся убедить судью или даже прокурора, что над тобой надругались против воли. Поэтому, подумай ещё раз, стоит ли вообще поднимать эту тему.
– Бред!
Одним движением руки Алекс отправляет бумаги в полёт. Точнее, часть из них, не придавленную грудью женщины. Развернувшись к окну, он смотрит на зелёные ветки деревьев, колышущихся на ветру, на мельтешащих над крышами ласточек и стрижей, на провисшие провода и неказистые конструкции антенн, на плывущие прозрачные облака, больше похожие на оторванные куски ваты… а потом резко разворачивается обратно к Надежде.
– А может, дело не в судье?.. А в том, что мне не верите именно вы?
Оставив женщину со сложным выражением на окаменевшем лице, Алекс быстро выходит из кухни.
Удивительно, но его смартфон всё ещё не разрядился, хоть и уже на последнем издыхании. Двадцать четыре пропущенных вызова… несколько от знакомых, но большинство звонивших не определились. А вот смс только одна – и тоже с незнакомого номера. В сообщении всего два слова:
+7 (ХХХ) ХХ-ХХ-ХХ в 12:13
Номер карты?
С кухни доносится звук поставленной на стол чашки. Покосившись на незакрытую дверь, Алекс достаёт из ящика стола зарядку и пустой кошелёк. Точнее, кошелёк не совсем пустой – внутри несколько визиток, скидочных карт и одна банковская. Вот её-то номер Алекс и вбивает в ответное смс. Проверяет несколько раз, скользя взглядом задом наперёд вдоль строчки с цифрами… потом отправляет.
Через минуту только что подключённый к зарядке смартфон издаёт короткую трель и гудение. Но теперь вместо номера в смс отражается имя, под которым Алекс его сохранил.
"Хитрожоп №1" в 13:42