Под конец воздуха совсем не хватает, начинает кружиться голова, но наконец-то Алекс высказал всё, что скопилось на душе. Только не подумал, что будет делать дальше.
«Пнуть его ещё раз, пока есть возможность? Или боднуть головой?»
– Что? «Кремовая роза»?
– Ну, такая… – насмешливый вопрос сбивает с мысли, – из крема, на тортах ещё бывает и пирожных всяких…
– Ха-ха…
И пусть этот смех неуверенный и натянутый, у Алекса тоже невольно вздрагивают уголки губ. Но Максим внезапно снова становится серьёзным:
– Значит, говоришь, хочешь меня?
«Стоп, не так быстро…»
– Да, но врач пока запретил мне таскать тяжести… и заниматься аналом.
Решив всё-таки отпустить чужую футболку, Алекс разжимает пальцы и принимается стаскивать с головы свои уже поднадоевшие тряпки, но ладонь Максима неожиданно придавливает их к макушке.
– …в интернете, значит? – его задумчивый тон заставляет напрячься. – Такое, что мне даже в голову не придёт?.. Ну посмотрим. А про тяжести и анал не беспокойся, в моей голове достаточно идей для забав и без этого.
Рука с головы исчезает, и без всяких прелюдий Алекса вдруг берут за плечи и разворачивают, а потом ещё и вынуждают сделать пару шагов назад. И мягко, но настойчиво толкают в спину. И только опустившись на колени, он осознаёт две вещи: первое – ванная у Максима несколько шире и длиннее, чем обычная, типа той, в которой они ютились на съёмной квартире; второе – воды в ней уже столько, что коснувшись руками дна, приходится задирать подбородок, чтобы не захлебнуться.
Рывок – и яркий свет ударяет по глазам, зато проклятая тяжесть мокрой одежды наконец-то исчезает.
– Точно, не боишься?
Возникает подозрение, что в этот раз над вопросом стоит подумать подольше… но Алекс молча мотает головой, в которой уже начинают мельтешить кое-какие догадки.
– Тогда выпрямись и заведи руки за спину.
Подчинившись, Алекс чувствует, как запястий касается мокрая ткань. «Это моя футболка? Или его?» Затягиваемый узел не кажется тугим, но беспокойство всё-таки щекочет нервы. И превращается в лёгкую панику, когда с него начинают стаскивать джинсы вместе с нижней частью комбинезона.
– Ма-а-акс…
– Доверься мне.
Трусы вместе со всем остальным спускают до середины бедра, при этом член Алекса оказывается в воде, а ягодицы – почти полностью над ней. Взявшись за узел на запястьях, Максим слегка толкает его, вновь заставляя наклониться. И в этот раз у Алекса нет возможности подставить руки, чтобы не рухнуть в воду. Однако он лишь ложится на неё грудью, удерживаемый сильной рукой. Практически повиснув на ней.
– Опусти лицо в воду.
Затылок немного ноет от напряжения, так что идея расслабить шею и окунуться – не так уж плоха, но как он будет дышать?
– Не бойся, когда воздух кончится, просто поверни голову набок.
И видимо, чтобы придать Алексу решимости, Максим запускают свободную руку ему между ног, обхватывая сразу и яички и основание члена, и сжимая их.
– Давай, Джеф. Ты же хочешь узнать, какие фантазии бродят у меня в голове?
Вместо ответа, судорожно вдохнув, Алекс решительно опускает подбородок, и вода заливается в уши, оглушая. Но каким-то странным образом ощущения от движений руки Максима тут же становятся отчётливее и острее – его пальцы скользят по члену вверх и вниз, словно массируя или даже просто моя. В них нет ни капли деликатности. К тому же из воды смазка просто никакая, и кожа трётся о кожу весьма ощутимо… но вот Максим сжимает пальцы сильнее, и трение пропадает, потому что его рука теперь движется вместе с кожей члена, как единой целое.
Кислород заканчивается.
Алекс, забыв про совет, резко задирает голову – и в дыхательное горло попадает немного воды, но Максим тут же подтягивает его за узел на руках и даёт откашляться.
– Всё нормально?
Один единственный кивок – и Алекса снова укладывают на воду. Но в этот раз он сразу поворачивает голову к плечу, пока нос и рот не оказываются над поверхностью, делает вдох, и вновь позволяет воде полностью оглушить себя.
Возбуждение нарастает. Трудно даже точно определить, от чего именно – от этих умелых движений пальцев? Или от осознания, что его жизнь сейчас полностью зависит от прихоти Максима? Или всё дело в обманчивой невесомости и частичной глухоте, позволяющих целиком сконцентрироваться на ощущениях?
В этот раз Алекс сознательно терпит до последнего, прежде чем сделать паузу на вдох. Ведь это действительно пауза, во время которой его тело словно перестаёт что-либо чувствовать – но стоит опять погрузиться в бурлящую от многочисленных струек воду, будто пройдя барьер между мирами, как удовольствие с новой силой разливается по венам и затапливает низ живота.
Но неожиданно к движениям руки добавляется ещё одно ощущение – лёгкое, но горячее и дразнящее – от языка между ягодиц. Алекс дёргается, напрягая мышцы бёдер, уходит от прикосновения… и его вновь выдёргивают из воды.
– Что случилось? – недовольный тон стегает по спине невидимым хлыстом.
И глянув через плечо, Алекс встречается с горящим взглядом чёрных глаз. На фоне осунувшегося лица он кажется безумным.
– Я грязный… не надо…
В ответ ему выдают резкий смешок, после чего окунают в воду с головой. И почти тотчас раскалённый язык вторгается в самое интимное место. Да, для Алекса это вовсе не член, а его зад. И то, что вокруг вода, не мешает ему взвыть, взорвав эту самую воду сотней воздушных пузырей.
Снова рывок, снова недовольный возглас:
– Не трать воздух зря!
Уже чувствуя начало толчка в спину, Алекс едва успевает сделать вдох. Поверхность остаётся где-то там, над головой, а широко раскрытые глаза видят гладкое, синевато-зелёное дно. Впрочем, всё вокруг выглядит синевато-зелёным. Но вот неумолимый язык вновь принимается терзать сжавшееся кольцо мышц, а пальцы всё настойчивее гонят кровь по члену, словно доят его, грудь разрывает от стонов, рвущихся наружу – и у Алекса появляется реальная проблема, как их сдержать. Раньше он просто старался дышать почаще, но теперь это невозможно. Воздух покидает лёгкие против воли. В ушах начинает нарастать звон…
Сопротивление воды. Брызги. Мир, полный кислорода. И снова погружение в удушливую, но такую сладкую невесомость… И это повторяется вновь и вновь. Алекс перестаёт даже удивляться, каким именно образом Максим догадывается, что пора выдернуть его, чтобы позволить вдохнуть. Но из-за этих рывков уже почти добравшееся до предела удовольствие каждый раз откатывается немного назад. И снова накапливается и даже преодолевает ту границу, за которой раньше Алекс бы уже давно кончил.
Да, с ним такое уже было. В первую ночь, проведённую с Максимом.
«Так вот, какой он, твой "садизм"? Мучаешь не болью, но наслаждением? Жестоко… очень жестоко…»
В какой-то момент Алекс не выдерживает, и оказавшись на воздухе, даже не сделав полный вздох, взмаливается:
– Я не могу больше!
Уже почти вновь втолкнувшая его обратно в толщу воды рука замирает. Оглянувшись, Алекс видит, как Максим облизывает раскрасневшиеся губы, а потом с самодовольной усмешкой поднимается с колен и вздёргивает Алекса тоже. Суставы в плечах болезненно напрягаются, но его уже подхватывают за подмышки, помогая встать на ноги. И даже приподнимая и словно куклу переставляя обратно к стене с краном.
Плитка обжигающе холодна.
Связанные руки сильнее прижимаются к спине мускулистой грудью и твёрдым, напряжённым животом. Член, всунутый между ног, твёрд, и его головка толкается в мошонку. И дальше. Тяжёлый подбородок укладывается на плечо, длинные и сильные руки обнимают и тянутся к подрагивающему и, кажется, готовому в любой момент излиться члену Алекса. Но это ощущение обманчиво – ведь он столько раз думал, что вот сейчас уже точно кончит – и всякий раз останавливался на самом пороге.
– Ты замечательный Джеф… Будь моим… Всегда только моим…
Шепчущие губы ловят мочку уха, проскальзывают вверх, и влажный горячий язык ввинчивается внутрь, словно серьёзно надеется влезть.