На самом деле, он много думал об этом, но не собирался спрашивать вот так прямо, однако сейчас слова вылетели сами собой. Алекс делает небольшую паузу, дожидаясь хоть какой-то реакции… но не дожидается и быстро сворачивает на смежную и более нейтральную тему:
– Это ведь Исаев ему сказал? Нет, ну кто бы мог подумать, что какой-то мент… Откуда он вообще узнал? Даже если твой отец настолько знаменит, «Зотовых» в России много… Tы ведь не сам ему рассказал? Или сам? Только не говори, что прикрылся отцом, чтобы тот убедил Жеку не подавать против тебя иск…
Почему-то эти рассуждения вслух вновь заводят его на скользкую территорию. Алекс совсем не собирался задевать гордость Максима, но сейчас получается, будто он его обвиняет. Приходится заставить себя замолчать. И погрузиться в гулкое эхо шагов, как своих, так и тех, что раздаются за спиной.
И вдруг они затихают. Алекс тоже останавливается, не решаясь обернуться.
– Не нужно… – долетает до него негромкий выдох.
И снова тишина. Шуршание куртки. Один шаг, второй…
– Не нужно что? – не выдерживает Алекс, спиной чувствуя вплотную подошедшего Максима.
Но тот не задерживается на одном месте и уже обходит его, спускаясь до конца на лестничную площадку между этажами. Разворачивается. Cейчас их глаза почти на одном уровне. И пусть тусклого оранжевого света недостаточно, чтобы рассмотреть все нюансы, кажется, лицо Максима не выражает ни единой эмоции, но когда он заговаривает, Алекс слышит спокойный, убеждающий голос:
– Не нужно думать обо всём этом.
– Мне не нужно? Или тебе? Или никому?
Алекс мотает головой. А от потянувшихся к нему рук отступает вверх на ступеньку. Но Максим поднимается следом. Он ловит его лицо в ладони и удерживает несколько секунд, прежде чем коснуться губ.
Это странно. Его поведение… его поступки… Нет, они и раньше не отличались особой логичностью, но сейчас Алекс сбит с толку, как никогда раньше. Ему сказали: «Не надо думать об этом» – тем самым сведя на уровень игрушки для утех. Не равноправного партнёра, чья обязанность заботиться и помогать, а питомца, которого не должно волновать ничего, кроме ублажения своего хозяина…
Только вот у этого «хозяина» сейчас нет ни копейки за душой.
Алекс не разжимает зубов. Язык Макса скользит по губам, и пары алкоголя напоминают, что тот сейчас в не совсем нормальном состоянии. Но если вспомнить, что случилось в прошлый раз, когда он напился… Нет, не то чтобы это было ужасно. Но факт на лицо: в состоянии опьянения Максим совершает вещи, от которых по-трезвянке его удерживает совесть. Однако это не значит, что сейчас он не в своём уме. И просто молча потакать ему, как когда-то отцу, боясь даже слово поперёк сказать, лишь бы не получить оплеуху…
Нет. Им давно пора поговорить.
Сжав пальцы на запястьях Максима, Алекс пытается развести его руки в стороны. И неожиданно те поддаются, но спустя миг оказываются на пуговицах пальто.
– Я знаю, что уже устраивал истерику по этому поводу, – отворачиваясь и всё ещё не отпуская руки Максима, Алекс начинает говорить как можно спокойнее, – но иногда мне кажется, что всё, что ты делаешь, направлено только на одно… конечно, мне это безмерно льстит и всё такое… но неужели ты не можешь подождать хотя бы до дома?
Несмотря на его усилия, расстёгнуто уже больше половины пуговиц. Взгляд Максима направлен вниз, а губы сжаты в плотную линию.
– Послушай… Ты хоть понимаешь, где мы?
А вот и с пуговицами покончено. Совершенно не обращая внимания на руки, обхватившие его запястья, Максим касается губ Алекса подушечкой указательного пальца, а потом отступает назад, увлекая его за собой.
– Ты не представляешь, как сильно я хотел тебя увидеть.
И опять: в голосе слышно эмоции, но на лице их попросту нет. Быть может, дело в плохом освещении. Или алкоголе. Но Алексу всё больше не по себе. Он оглядывает потолок и не замечает никаких камер. Однако дело даже не в них. Эта настойчивость Максима хорошо знакома – но сейчас они в месте, совершенно неподходящем для подобного разврата!
Однако не начинать же с ним драться, в самом-то деле?
Алекс даже не сразу замечает, как оказывается вжатым в угол между стен. Но вот когда расстёгивается его ширинка…
– Если тебе так свербит, могу помочь. Но давай сделаем это по-быстрому.
Рука в трусах замирает. И сама собой покидает их, когда Алекс сползает по стенке вниз. Но в этот момент ему вспоминается первый минет в раздевалке… и ощущения от запихнутого в глотку по самые яйца члена… И Алекс тут же передумывает вставать на колени, так и застывает в полуприседе. И берётся за тугой кожаный ремень. Справиться с ним удаётся не сразу, но никто его и не торопит, даже наоборот – Максим стоит совершенно безучастно. Словно у него отключили энергию. Только опустившаяся на плечо рука сжимается довольно сильно.
Наконец Алекс добирается до полувозбуждённого члена. Это немного удивляет – недавний напор Максима был весьма решительным… Что случилось? Он передумал? Или с самого начала действовал так упёрто не из-за физического возбуждения?
Нерешительно сомкнув пальцы под крупной головкой, Алекс оттягивает кожицу вниз, и его кулак упирается в железные зубья молнии.
Почти в тот же миг ладонь на плече сжимается ещё сильнее, заставляя дёрнуться и попытаться отстраниться – вот только некуда.
– Макс, мне больно.
– Мне тоже.
– Почему? Я же не сделал ничего такого…
Стоит ему поднять взгляд, как вдруг рядом в стену врезается кулак. И с тихим шелестом начинают осыпаться кусочки краски и штукатурки. Пропустившее удар сердце пускается вскачь. Щека ещё чувствует пронёсшийся мимо порыв воздуха, а спина – пробежавшую по стене дрожь. Но вот уже Максим отступает назад, отворачиваясь и, кажется, пряча своё достоинство обратно в штаны, а Алекс вспоминает, как надо дышать. Он было открывает рот, чтобы окликнуть его – но не издаёт ни звука. Лишь косится на стену. На белую прореху в тёмной краске на месте удара.
А если бы кулак ударил не туда?
– Прости, – произносит Максим тихо, всё ещё стоя спиной. – Просто… всё должно было быть не так.
– А как? – Алекс собирался ограничиться только одним вопросом, но следом вылетают и другие: – Я должен был покорно встать раком и подставить свои булки? Или кинуться на тебя верхом? Знаешь, в отличие от некоторых, мне нужен не только секс!
Чувствуя, что его опять понесло, но не слыша ни слова в ответ, Алекс отталкивается от стены и обходит Максима.
– И вообще, почему именно я? Ты воспылал ко мне желанием в тот же день, как мы впервые увидели друг друга… а уже на следующий заявил, что влюблён… Но ты же не в грош меня не ставишь! Ни о чём не предупреждаешь, ничего не хочешь объяснять… Я…
– А что мне делать? – Максим оседает на ступеньку и сплетает перед собой пальцы, глядя на Алекса снизу вверх таким взглядом, будто получив ответ, тут же последует ему. – Я не могу не хотеть прикоснуться к тебе. Мне нужно быть рядом. Видеть тебя, чувствовать. Доставлять удовольствие. Я мечтал об этом полгода. Kаждый раз, читая твои посты, я представлял, что это происходит в реальности. Мне казалось… казалось, я знаю тебя уже целую вечность. И когда узнал, что одного из наших посылают в Ярославль… сделал всё, чтобы поехать вместо него. Кто-нибудь назовёт меня сумасшедшим. Только для меня безумны те, кто ради работы и общественного признания забивают болты на свои желания и самих себя.
Вздохнув, он переводит взгляд на свои пальцы. Разжимает и сжимает их несколько раз. А потом принимается рассматривать след на стене, оставленный его кулаком. А Алекс замечает кровь на костяшках.
– Да, я сказал, что люблю тебя, – продолжает Максим ещё тише. – Потому что иначе не могу назвать то, что чувствую. А ещё я хочу, чтобы ты ответил мне взаимностью… и именно поэтому боюсь напугать или оттолкнуть. Честно говоря, когда Ирка призналась, что рассказала тебе… что отец считает меня сумасшедшим… я… я подумал… испугался, что больше никогда тебя не увижу. И прямо сейчас мне кажется, что ты вот-вот растаешь в воздухе и исчезнешь навсегда.