Нет, всё равно!
– Ты дурак, Макс. Он всё ещё любит тебя.
И снова длинные пальцы касаются волос, но на этот раз мягче. Максим привлекает его себе, заставляя прижаться лбом к груди.
– Грэг хочет попробовать начать всё сначала, – доносится сверху, – только не со мной, а с Надеждой. Из-за того, что он сделал… что помог подстроить ловушку для Павла Головы… его отстранили от дела. Обвинив в подтасовке фактов. Конечно, эта подтасовка не подтвердится, но факт в том, что сейчас ему тоже не желательно оставаться в Ярославле. А Надежда… Ты же знаешь, что они были помолвлены? Прошло пятнадцать лет, а она так и осталась одна… мне кажется, у них всё ещё может что-то получится.
Алексу нет никакого дела до Григория. И до того, может ли у такого человека, с его-то наклонностями, что-то получиться с женщиной. Но Максим произносит всё это так уверенно, что остаётся лишь сжимать зубы в бессилии, пока длинные пальцы осторожно перебирают волосы. Сквозь рубашку доносится запах кожи Максима, где-то там, под ногами, проносятся километры – и Алексу всё равно, что это всего лишь кабинка туалета, сейчас ему хочется остаться здесь навсегда.
Глава 47. Добро пожаловать в «голубую» столицу
****
Koгдa они вернулиcь, Григорий, не отрываясь от чтения, поинтересовался:
– Hу что? Полегчало?
И пропуская иx, поджал ноги.
Алекс глянул на Максима, но не заметив никакой реакции на вброс, молча протиснулся к иллюминатору и укрылся одеялом. Быть может, дело в недавней разрядке – но у него пропало всякое желание злиться. К тому же… возможно, двойной смысл в словах Григория ему только почудился таким раздражающим.
«Как же я устал…»
Привалившись головой к плечу Максима, Алекс закрыл глаза. И похоже, почти тут же уснул. Потому что вот он снова их открывает – и едва не слепнет от яркого света. А ведь после девяти вечера освещение в салоне приглушили…
– Прилетели? – подслеповато щурясь, Алекс поворачивается к Максиму.
…и не обнаруживает его в соседнем кресле. Зато откликается Григорий, как раз убирающий книги в небольшую сумку:
– Почти. Eщё минут пятнадцать – и пойдём на посадку.
Похоже, он прав. Другие пассажиры тоже кажутся более собранными и оживлёнными, чем в середине полёта.
– Знаешь, сейчас подходящая возможность, чтобы высказаться, Александр. Tы ведь до самого последнего мига не догадывался, что я полечу с вами? – Григорий продолжает копаться в сумке, тщательно что-то там внутри укладывая и даже не глядя на Алекса. – Pазочарован? Вне себя от ревности и подозрений? Давай, пока Макса тут нет… можешь даже спросить, чем же мы таким занимались всю прошлую ночь, пока ты спал.
Всего мгновение назад Алекс действительно собирался что-то сказать. Даже рот открыл. Но что именно? Кажется, в голове нет ни единой мысли. До сих пор он воспринимал Григория как нечто отдельное от себя и Максима, но похоже, ошибался. У этих двоих свои отношения с довольно старой историей… и вероятно, будет мудрее успокоиться уже и довериться Максиму, а не истерить по каждому поводу. Да и Григорий… такое чувство, что ему просто не хватает внимания. Или он специально пытается вывести Алекса из себя?
«А ведь его наверняка очень злит одно только моё присутствие…»
– Пожалуйста, сложите столики и приведите кресла в вертикальное положение.
Под инструктаж суровой стюардессы Максим протискивается мимо Григория и плюхается на сидение.
– Проснулся?
Вообще Максим очень редко улыбается или как-то ещё выражает эмоции, но сейчас кажется, что он специально ведёт себя сдержанно. Может, присутствие Григория тоже как-то по-особому действует на него? Заставляет беспокоиться? Быть настороженным? Но почему он тогда пытался убедить Алекса, что верит в нелепицу про Надежду?
Неожиданно уши снова закладывает. То есть, Алекс и так почувствовал, что самолёт пошёл на снижение, и по громкой связи об этом объявили заранее – и всё равно в панике хватается за подлокотники. И снова Максим придвигается к нему, беря за руку. Xотя вряд ли ему удобно тянуться через гипс, ведь Алекс сидит не с самой подходящей для обнимашек стороны.
А потом самолёт вдруг вздрагивает, будто с размаха грохнувшись на землю.
Кто-то даже вскрикивает.
Но пальцы Максима успокаивающе сжимаются, а один из них даже начинает поглаживать ладонь Алекса изнутри.
Щекотно.
Прикусив губу, Алекс косится вверх и вбок. Взгляды встречаются. И в груди разливается приятное тепло. Впрочем, всё это очень смущает… так что Алекс быстро опускает глаза.
Самолёт останавливается не сразу, да и потом им приходится подождать ещё минут десять, пока подадут трап, а пассажирам разрешат двинуться к выходу. И всё это время Алекс делает вид, что ему очень интересно происходящее за иллюминатором. А ведь там нет ничего, кроме подсвеченной взлётной полосы и каких-то строений вдалеке.
Но вот наконец очередь из людей устремляется к распахнутому люку. Объемная стюардесса выжимает из себя улыбку, то и дело спрашивая, не забыл ли кто свои вещи в салоне – Алекс слышит её сиплый голос даже уже начав спускаться по длинной лестнице трапа.
Снаружи его встречает сильный ветер, тут же вышибая слёзы из глаз и надувая джинсовую куртку на спине пузырём.
Здание аэропорта оказывается недалеко, и всех пассажиров ведут к нему стройной толпой.
– Кстати, – вдруг наклоняется к Алексу Максим, – сейчас тебе могут-… неудобных вопросов – постарайся отнестись к ним с-… и не злиться, хорошо?
Ветер забивается в уши и уносит часть слов, но смысл в целом остаётся понятен. Только вот…
– Неудобных?
Максим кивает. Но похоже, что он не расслышал ответ, а прочитал по губам.
– Тут своеобразный пограничный контроль… со всеми проводят… собеседование.
– А если не пройдёшь?
– Отправят обратно ближайшим рейсом.
Произнося это, Максим уводит взгляд в сторону, чем наталкивает Алекса на интересную мысль:
– Тебя отправляли?
– Хм-м…
– И не один раз, – вклинивается в разговор Григорий при проходе через широкие стеклянные двери, едва не налетев на Алекса сзади и всё-таки умудрившись наступить на пятку. – Видишь ли, Александр, на этом собеседовании пограничники больше обращают внимание на твоё поведение, чем на твои ответы или багаж: чем больше ты нервничаешь и чем больше излучаешь негатива – тем подозрительнее им кажешься.
Вроде понятно, но это не то чтобы объясняет, почему Максима не пускали в страну. Если только досмотр выводил его из себя… Что же там такое делали-то?!
Холл сужается в коридор, и люди разделяются на две очереди – по числу кабинок впереди. Похоже, к одной выстраиваются только израильтяне. Не то чтобы национальность написана у кого-то на лбу, но в той очереди, куда подталкивает Алекса Максим, явно более «пёстрый» состав.
– Кхм… и надолго это?
– Прилично, – вздыхает Григорий, снова отвечая вместо Максима. – Если не повезёт, можем застрять до утра.
Алекс вытаскивает из кармана телефон и включает. Экран показывает два часа ночи.
«Мда…»
Первой в кабинке скрывается семейная чета из трёх человек, минут через пятнадцать туда заходит мужчина с кейсом и в строгом костюме. Потом настаёт очередь двух женщин, но в кабинку направляется сначала только одна их них, хотя в очереди обе вроде бы держались вместе.
«Это потому что они не родственницы? Мне тоже надо будет зайти одному?»
Глупый мандраж. Алекс в последнее время слишком привык к заботе Максима, поэтому сейчас чувствует себя ребёнком, которому вдруг стало страшно расстаться со старшим.
«Тц!..»
Вдруг телефон в кармане оживает легкой вибрацией. Опять достав его, Алекс несколько секунд смотрит на незнакомый номер. В смс всего два слова: «Максим телефон» – весьма лаконично.
– Кажется, это тебя, – подняв руку выше, Алекс демонстрирует сообщение Максиму.
Тот тут же достаёт свой смартфон, и едва система загружается, набирает высветившийся у Алекса номер.