– «По душам»? Кхе… Ну хорошо, раз уж тебе интересно… Знаешь, я уже давно подумываю о выставке. В России, конечно, подобное провернуть не получится (по крайней мере в обозримом будущем), а вот, скажем, в Милане… или Голландии… Да даже в США мои работы смогут получить внимание и хорошие отзывы… И только представь: вы с Максимом выезжаете заграницу на отдых, гуляете по музеям и выставкам… и вдруг ему на глаза попадается твоё изображение. Конечно, я собираюсь обрезать лица на фото, чтобы не предавать огласке личности моих моделей… но думаю, даже без головы Максим узнает твоё тело… Или не узнает, как считаешь?
– Не знаю.
Григорий не кажется разочарованным односложным ответом. Но Алекс поднимает взгляд и замечает скошенный в свою сторону глаз. Вздыхает.
И вытаскивает из кармана белый смартфон.
Кладёт рядом с собой на край чемодана.
Брови Григория приподнимаются, губы замирают в форме буквы «О». Не спеша взяв телефон, он так же неторопливо осматривает и, похоже, не обнаружив никаких серьёзных повреждений, зажимает плоскую кнопку на боковой панели. Отпускает. Облизывает нижнюю губу и снова надавливает, теперь почти на целую минуту. И наконец переводит подозрительный взгляд на Алекса:
– Почему он не включается? Разрядился?
– Не знаю… – Алекс опять пожимает одним плечами. – Может, ему не пошло на пользу купание в ванной?
Глава 46. Переполох на борту
****
«Kaкoго хрена?!»
Aлекc до самого конца отказывался в это верить… отказывался, но… вот он сидит в глубоком жёстком кресле, прижатый к округлому окну-иллюминатору, и видит в стеклянном отражении невозмутимую белобрысую рожу прямо вот там, по ту сторону от Максима.
И проблема не в том, что кресла в самолёте сгруппированы по три в ряд, и Григорию повезло получить посадочный талон рядом с ними… а в самом его присутствии!
Признаться честно, Алекс немного переволновался во время недавнего разговора. И пусть внезапное возвращение Максима помешало Григорию поделиться своими мыслями по поводу сломанного телефона – Алекс решил, что уже расставил все точки на «i». И даже уже мысленно попрощался с ним. Потому что…
…разве этот мужик не собирался лишь проводить их?!
А Максим… похоже, не собирается ничего объяснять. Конечно, Алекс не имеет никакого права запрещать кому-либо лететь вместе с ними… Hо разве это нормально? А как же работа?.. Разве Григорий – не следователь? Разве буквально вчера он не завёл ещё одно дело? Разве ему не нужно готовиться к суду?
«Не понимаю!»
Bид за иллюминатором довольно уныл: трава, асфальт и затянутое облаками серое небо. В спинку кресла на уровне глаз встроен серый экран, наверное, телевизор. Xочется включить и посмотреть какую-нибудь, хоть самую скучную, передачу, и заодно отвлечься от раздражающих мыслей – но не похоже, что эти штуки работают. По крайней мере, не заметно, чтобы хоть кто-то попытался их оживить. Быть может, они сами включатся после взлёта? Или это вовсе не телевизоры? Алекс впервые в самолёте, поэтому понятия не имеет, что тут и как. Oн бы спросил у Максима… но пока рядом торчит Григорий, это невозможно. При нём Алекс ни за что не признается, что чего-то не знает.
Мельком глянув на этих двоих и поймав на себе вопросительный взгляд Максима, Алекс быстро отворачивается обратно к окну.
– Хей, не волнуйся, – раздаётся над ухом глубокий голос. – По статистике намного больше народа погибает в автомобильных авариях, чем в крушениях самолётов.
– Угу, – кивает Алекс, не оборачиваясь.
– Хочешь поиграть?
– Э?
Перед носом возникает планшет.
– Разве нам не велели всё выключить?
– В нём нет симкарты, а вайфай и блютус отключён, так что не должно быть никаких помех для бортового оборудования.
– А-а… кхм… тогда о'кей.
На самом деле Алекс действительно мог бы сейчас париться о безопасности предстоящего полёта, не будь тут Григория, но так вышло, что до этой самой минуты он ни разу даже не задумался о подобном. А ведь многие люди боятся летать. Особенно, если это их первый раз.
«Интересно, было ли страшно маме?»
Вздохнув, Алекс запускает первую попавшуюся игрушку от «Google Play» – но оказывается, что той обязательно нужен интернет. И второй тоже. И третьей… И лишь после четвёртой попытки ему улыбается удача – с пасьянсом «Паук». Но именно в этот момент по салону вдруг разносится хриплый женский голос, предлагающий приготовиться к взлёту.
Спустя минуту Алекса вдавливает в кресло. Уши закладывает. Уронив планшет на колени, он инстинктивно хватается за подлокотники… но почти тут же одну его руку накрывает ладонь Максима. Переплетя пальцы и закрыв глаза, Алекс какое-то время просто прислушивается к потоку тепла, текущему через кожу… а потом до его слуха снова доносится хриплый женский голос. Tолько на этот раз ближе и явно в живую. Открыв глаза, Алекс видит суровую стюардессу в полцентнера весом и с полосатым галстуком, почти вертикально лежащим на объемной груди, еле влезшую на небольшой, самостоятельно оживший экран. Странно, что звук идёт из прохода между сидениями… Словно угадав, чем вызвано недоумение Алекса, Максим молча кивает на женщину в конце салона, а потом вытаскивает из небольшого кармашка на переднем сидении простые пластмассовые наушники. Из них тоже идёт голос.
Но Алексу почему-то совсем не интересно слушать про пользование туалетом и о запрете открывания люков. А Григорий вон, уже достал какую-то брошюру в мягкой обложке и, нацепив очки в светло-серой оправе (можно подумать, серебряной), углубился в чтение.
Максим же просто закрыл глаза.
Похоже, каждый по-своему приготовился к перелёту длиной в двенадцать часов.
Что касается Алекса, первый час для него тянется особенно долго. Он пытается смотреть в окно, но там нет ничего, кроме облаков. Пытается играть, но карты и всякие шарики, которые надо складывать по цветам, очень быстро надоедают. В конце концов отдав планшет Максиму, он уже сам закрывает глаза – но сон не идёт. И когда где-то часа через два после взлёта Григорий вдруг протягивает им обоим по книжке, Алекс даже испытывает благодарность. И погружается в дебри фантастики российского авторства. А ещё через несколько часов им предлагают полакомиться чуть тёплым гуляшом и застывшей, как цемент, картошкой. Когда же снаружи начинает темнеть, Максим достаёт с верхней полки одеяло и накрывает Алексу колени.
Накрывает, оставив руку на его бедре.
И эта рука словно живёт своей жизнью, пока её владелец делает вид, что полностью поглощён сюжетом книги.
Слава богам, никто не видит, как Алекс натягивает одеяло повыше и прижимает подбородок к груди, пряча наверняка раскрасневшееся лицо. Кусая губы. Стараясь ровнее дышать… и неожиданно ловя в отражении иллюминатора косой острый взгляд.
Тело деревенеет. По спине пробегает лошадиный табун. Но именно в этот момент Максим особенно резко сводит пальцы, оттягивая кожицу на истекающем смазкой члене, и грубая ткань одеяла проходится по чувствительной головке. Сгусток воздуха застревает в горле, из уголков глаз выступают слёзы, прикушенная губа отзывается острой болью…
– Хей, ты в порядке?
Проморгавшись, Алекс секунд пять пялится на нависшее сверху лицо, потом опускает взгляд на загипсованную руку Максима. Григорий купил ему специальный бондаж, так что гипс почти не видно за чёрной тканью… но как он?.. Ведь буквально только что одна рука Максима была занята книгой, а вторая…
Или это был сон? Такой яркий?
– Ты в порядке? – снова спрашивает Максим. Его сведённые над переносицей брови придают лицу не обеспокоенное, а недовольное выражение. – Джеф?
– Просто…
От шока у Алекса никак не получается сообразить, что так взбудоражило Максима, а тут ещё и книга, видимо, во сне упавшая на колени, вдруг скатывается на пол.
– Что «просто»? – взгляд Максима тоже соскальзывает вниз, на одеяло.