- Проиграв, я бы погиб, а если бы выиграл, это означало бы конец нашей торговли с Норландией. Сыновья Оттара никогда не приняли бы выкупа, верно? В лучшем случае нас выгнали бы из страны. А Пелопоннесу нужно дерево. Вот я и пришел к выводу, что лучше всего мне исчезнуть. А потом мои товарищи отказались бы от меня перед всей Норландией.
- Гм… Странное рассуждение. Во всяком случае ты человек лояльный. А чего хочешь от меня?
- Единственное, о чем я прошу, это дать мне возможность безопасно добраться до Стейнвика (Он едва не сказал “Неофины”). Там есть наш агент и корабль.
Бела выпустил клуб дыма и угрюмо уставился на тлеющий конец сигары.
- Я бы хотел знать, почему Оттар впал в такой гнев. Это на него не похоже. С другой стороны, если дело касается его дочери, он не мог простить. - Воевода наклонился к Язону. Для меня, - резко сказал он, - самое важное то, что вооруженные норландцы пересекли границу моего государства, не спрашивая разрешения.
- Это было серьезное нарушение твоих прав, Воевода.
Бела выругался, как старый кавалерист.
- Ты не понимаешь меня! Границы святы не потому, что так хочет Аттила, если даже шаманы и говорят такие глупости. Они святы потому, что только благодаря им можно сохранить мир. Если я не выражу своего возмущения официально и не накажу Оттара, однажды какой-нибудь авантюрист повторит его попытку. А сегодня у каждого есть ядерное оружие!
- Но я не хочу, чтобы из-за меня дошло до войны! - в страхе закричал Язон. - Тогда уж лучше отправь меня в Норландию!
- Не говори глупостей. Оттара я накажу именно тем, что не дам отомстить тебе, независимо от того, прав он или нет. И ему придется проглотить это.
Бела встал, положил сигару в пепельницу, поднял меч - и мгновенно переменился. Казалось, что говорит не человек, а какой-то языческий бог:
- С этой минуты, Язон Филиппо, никто в Дакоте не смеет тебя тронуть! Ты останешься под охраной нашего щита, поэтому зло, причиненное тебе, будет злом, причиненным мне, моему дому и моему народу. Клянусь Троицей!
Язон потерял над собой контроль, он рухнул на колени и сквозь рыдания принялся выкрикивать слова благодарности.
- Перестань! - буркнул Бела. - Нам лучше заняться подготовкой твоей дальнейшей дороги. Ты полетишь на самолете, с военным эскортом. Разумеется, сначала я должен получить разрешение у правительств стран, над которыми ты будешь пролетать. Это потребует времени. А теперь вернись к себе и от- дохни, я вызову тебя, когда все будет готово.
Язон вышел, все еще чувствуя дрожь во всем теле.
Он провел несколько часов, бродя по замку и его двору. Юноши из свиты Белы делали все, чтобы понравиться человеку со Старой Родины. Нельзя было не удивляться их красочным состязаниям в верховой езде, стрельбе и решении задач. Неясные чувства вызвали у него рассказы о путешествиях по огромным равнинам, по непролазным чащам и через бурные реки к стенам сказочной метрополии - Уннборгу. Песни барда переносили слушателей во времена более давние, чем история, во времена плотоядных обезьян - предков человека.
“Но ведь именно от этих соблазнов отвернулись мы в Эутопии, отказавшись от своего звериного прошлого. Мы - люди одаренные разумом, и в этом сущность нашей человечности.
Я возвращаюсь на родину. Возвращаюсь домой. Домой”.
В этот момент какой-то слуга коснулся его плеча.
- Воевода хочет тебя видеть. - В голосе его звучал страх.
Язон задрожал. Что могло случиться? На этот раз его не отвели в тронный зал, Бела ждал его на стене замка. За ним стояли два рыцаря, их лишенные выражения лица скрывались в тени шлемов, украшенных плюмажами.
Взгляд, которым окинул гостя Бела, не предвещал ничего хорошего. Воевода сплюнул Язону под ноги.
- Оттар звонил мне, - сказал он.