Жизнь в Вестфалии оставалась лабиринтом традиций, обычаев, законов и многочисленных табу.
“За что я едва не заплатил жизнью и еще могу заплатить. Поэтому поспешим”.
Он надел то, что было для него приготовлено, и выбежал из комнаты. Спустившись по лестнице вниз, Язон оказался в длинном каменном холле, откуда какой-то слуга направил его в помещение, которое занимал Воевода. Перед дверями ждали несколько человек со своими делами и жалобами, которые они хотели отдать на суд владыки, однако едва Язон велел объявить о своем приходе, как его тут же приняли без очереди.
Комната, в которую он вошел, несомненно относилась к самой старой части дворца. Потрескавшиеся от старости деревянные колонны, покрытые гротескными барельефами богов и героев, поддерживали низкую крышу. Из очага на полу к отверстию в крыше поднимался дым. К сожалению, часть его оставалась в помещении, и Язон быстро почувствовал жжение в глазах. Они легко могли бы дать своему владыке какое-нибудь современное помещение, подумал он, но, разумеется, не сделали этого, ибо коль скоро его предки заседали в этом сарае, то и он обязан делать то же самое…
Свет, падающий сквозь узкие окна, освещал сморщенное лицо Белы и расплывался в тени. Воевода был приземистым и седоволосым старцем, черты его лица выдавали изрядную примесь тиркерской крови. Он сидел на деревянном троне, завернувшись в одеяло, и голову его украшали рога и перья. В левой руке Бела держал скипетр, украшенный конским хвостом, а на коленях у него лежал обнаженный меч.
- Приветствую тебя, Язон Филиппо, - торжественно сказал он и указал Язону на стул. - Садись.
- Спасибо, мой господин. - Он с трудом заставил себя произнести эти слова - в его истории так не называли никого.
- Ты готов говорить правду?
- Да.
- Хорошо. - Воевода вдруг отбросил официальность, положил ногу на ногу и вытащил из-под одеяла сигару. - Куришь? Нет? А я закурю.
На его сморщенном лице мелькнула улыбка.
- Ты чужеземец, и я могу не продолжать эту проклятую церемонию.
Язон рискнул перейти на тот же тон.
- Это будет облегчением для меня. В Республике Пелопоннес церемоний мало.
- Это твоя родина? Я слышал, что дела у вас неважные.
- Действительно, моя родина хиреет. Мы знаем, что будущее принадлежит Вестфалии, и потому обращаем к ней свои взгляды.
- Вчера ты сказал, что прибыл в Норландию как купец.
- Да. Я прибыл, чтобы заключить торговую сделку. - Язон старался не лгать, если это было возможно. Нельзя открывать другим историям, что эллины изобрели парахрон, это изменило бы исторические системы, которые являлись предметом изучения, более того, дать понять людям, что другие достигли совершенства, было бы слишком большой жестокостью. - Моя страна покупает много дерева и мехов.
- Ага. Значит, Оттар пригласил тебя к себе. Это я понимаю - мы редко видим людей со Старой Родины. Но однажды он возжелал твоей крови. Почему?
Язон мог избавиться он необходимости отвечать, сославшись на право сохранения в тайне личных дел, но такая скрытность произвела бы плохое впечатление, а лгать было опасно: перед троном Воеводы говорили под присягой.
- В некотором смысле это и моя вина, - сказал он. Кое-кто из семьи Оттара - особа, впрочем, почти взрослая привязалась ко мне и… Что поделать, моя жена осталась на Пелопоннесе… Кроме того, все заверяли меня, что добрачные отношения в Данскаре очень свободны… Я не хотел никого оскорблять! Я лишь выказал этой особе немного сердечности. В конце концов Оттар узнал об этом и вызвал меня на поединок.
- Почему ты не принял вызов?
Не было смысла объяснять ему, что цивилизованный человек избегает таких решений, если имеются другие возможности.
- Подумай сам, мой господин, - сказал Язон.