С тех пор, как принцесса Вольх, наконец, осознала себя такой, какой — на радость или беду — создали ее великие боги, и окончательно приняла свой особый Дар, являвшийся одновременно проклятием и благословением Высоких Небес, ее душа обрела удивительную цельность. А облик… что ж и медный сосуд покажется золотым, когда в нем пылает истинный огонь. Все так и было. Она изменилась. Ее красота обрела подлинные суть и смысл, но, изменившись, Дебора, сама того, очевидно, не подозревая, изменила и окружающий ее мир. Тень кошки — слабый голос ее второго Я, пытавшегося объяснить своей страдающей хозяйке, что происходит с ней на самом деле — эта тень покинула подлунный мир, и, по-видимому, навсегда. Но зато адат обрел плоть, и чем дальше, тем больше становился самостоятельным настолько, естественно, насколько он был способен, оставаясь неотъемлемой частью своего человека. Однако и связь их — женщины и ее зверя, первого и второго Я принцессы Вольх — не оставалась неизменной, развиваясь и изменяясь, обретая свой истинный, заложенный в нее богами смысл.
— Ты прав, Карл, — сказала, прерывая затянувшееся молчание, Дебора. — Вход находится наверху, но этоне моя дверь , — в ее голосе звучало удивление, пожалуй, даже растерянность. — Она ждет тебя.
— Меня, — согласился Карл, обдумывая слова, произнесенные его женщиной.
— Меня, — повторил он, начиная понимать их смысл, и обернулся к Деборе. — Меня или кого-нибудь вроде меня, ведь так?
— Да, возможно, — она озабоченно нахмурилась, вероятно, пытаясь облечь в понятные им обоим смыслы то, что узнавала теперь от своего зверя. — Давно…
«Как давно?»
— Давно, — повторила Дебора, заглядывая Карлу в глаза, как будто ожидала найти там ответы на все возникавшие у нее сейчас вопросы. — Очень давно, Карл! Почему?
Глава 3
Лабиринт
1
Звездное небо над головой, полная луна на переломе, тишина и покой. Идиллическая картина. Но это, впрочем, как посмотреть. Карл опустил взгляд на огонь костра, и некоторое время наблюдал за нервным танцем пламени на почти прогоревших дровах, размышляя об относительности человеческого восприятия, воплотившегося в зыбкой природе значений слов и в их тревожной символике. В самом деле, во всех известных Карлу землях Ойкумены, люди не любили и боялись ночь. Что ж говорить о ночлеге под открытым небом? В воображении людей, будь они короли или пахари, и, увы, не только в их воображении, ночь была полна опасностей, от которых лучше всего укрыться за стенами своего дома, даже если это всего лишь лачуга бедняка. Но, как говаривали в Высокой земле,если у человека есть дверь и потолок, то и страху положен предел . И недаром, там же в Высокой земле, как, впрочем, и во многих других местах, где привелось побывать Карлу, людей, занятия или образ жизни которых принуждали их спать под звездами, полагали опасными и, уж во всяком случае, несущими на себе печать ночной тьмы. Так и становились деревенские пастушки да торговые люди, ради выгоды готовые «идти через ночь», героями мрачных сказок, которые во множестве гуляли по миру. Звезды опасные соседи и неверные друзья, ну а если на небосклоне горит к тому же, порождая страх и смятение, Голубая странница, или полная луна заливает горы и долины змеиным молоком своего коварного великолепия? Тогда, и в трактирах «долгая кружка» не на «длинный час», и разговор, как ни старайся, не выстраивается, потому что каждый, и трезвый, и пьяный, если, конечно, еще помнит себя, спешит домой. Вот и расскажи этим людям о красоте звездного неба, объясни убогим, как чарующе прекрасны, могут быть горные долины, спящие в неверном свете луны, как торжественна бесшумная поступь королевы-ночи! Они ответят — и, вероятно, будут по-своему правы — что боги создали людей, чтобыжить под солнцем и спать под луной .