– Надо сказать отцу. Придется заготовить дров побольше. И пора начинать собирать хворост. Мы его всегда в это время начинаем собирать. Деревья сбрасывают сухие ветви.
– Тебе надо отдохнуть от книги.
– Чем дальше, тем легче она идет. Легче становится подбирать слова.
Язон посмотрел на него каким‑то странным взглядом:
– И как ты думаешь, что это значит?
Лэрд не знал, что ответить, чтобы это не прозвучало смешно. Он сунул последний пучок соломы в матрас:
– Сильно не набивай. Жестко спать будет. Язон тоже выпрямился:
– Если внутрь сунуть немного папоротника, блохи уйдут.
– И где же нам теперь искать папоротник, под снегом? – скорчил гримасу Лэрд.
– Да, похоже, поздновато. Лэрд собрался с духом и спросил:
– Дун – он дьявол, да?
– Был. Сейчас он мертв. Во всяком случае, он обещал мне, что умрет.
– Но ведь на самом‑то деле он был?…
– Дьяволом? – Язон взвалил матрас на плечо, став похожим на углекопа с мешком. – Сатана. Противник. Враг плана Господня. Губитель. Разрушитель. Да. Он был дьяволом. – Язон улыбнулся. – Но желал он только добра.
Лэрд двинулся вперед. Они вернулись в дом и поднялись по лестнице к комнате медника.
– А почему он натравил на тебя твика? Он хотел убить тебя?
– Нет. Я нужен был ему живым.
– Тогда почему?…
– Чтобы посмотреть, чего я стою.
– Немногого, ведь ты проиграл.
– Да, примерно с год после той схватки пользы от меня не было никакой. Лечился я долго, бедро сводит до сих пор. К примеру, я не могу бегать на длинные дистанции, возьми это себе на заметку. И сижу я немножко неловко.
– Я знаю. – Лэрд уже на второй день заметил, что Язон, сидя на стуле, всегда наклоняется чуть влево. – И еще кое‑что знаю.
– М‑м‑м? – Язон бросил на постель свой матрас, и совместными усилиями они разровняли его.
– Я знаю, что ты чувствовал… когда тебе передались воспоминания кузена Радаманда.
– Да? – нахмурился Язон. – Именно поэтому я и настаивал на том, чтобы Юстиция передавала тебе историю в виде сновидений…
– Это не сны, они слишком отчетливы. Такое впечатление, что все это происходило со мной наяву. Иногда я просыпаюсь, вижу эти бревенчатые стены и думаю: Боже, как мы богаты, ведь мы можем позволить себе настоящее дерево. А потом вспоминаю, как мы бедны, что у нас земля вместо пола. А когда иду к отцу в кузню, бывает, по привычке вытягиваю руку, чтобы коснуться считывающего устройства у двери.
Язон рассмеялся, а следом за ним засмеялся и Лэрд.
– Но что больше всего меня удивляет, так это присутствие рядом Салы, мамы и папы. Иногда кажется, что я живу твоей жизнью, а собственную забываю. Мне нравится притворяться, что я могу заглянуть к ним в разум, как я не раз проделывал это в твоих воспоминаниях. Я смотрю им в глаза и стараюсь выведать, о чем они думают или что собираются сделать. – Лэрд сбросил свой матрас поверх матраса Язона. – Хотя каждый раз оказывается, что я не угадал.
– Как бы мне хотелось стать тобой, – сказал Язон.
– А мне – тобой, – ответил Лэрд.
– Дун напустил на меня твика… может, он и не желал мне ничего дурного, только после случившегося я изменился. Когда ощущаешь на себе дыхание смерти, переживаешь такую боль, то начинаешь смотреть на жизнь другими глазами. Остальные воспоминания словно затуманились. Я не очистился, ни в коем случае – я все еще испытывал вину за то, что сделал с собственной матерью, стыдился поступков из прошлого Радаманда, которые, как мне казалось, совершил я.