«В том числе убийства», – подтвердил Стрижов.
«Это была Анна Важенина. Мы будем следить за ходом следствия», – завершила сюжет блондинка.
За спиной дважды скрипнул старенький диван, словно вздохнув. Рома ещё немного постоял перед экраном, ожидая продолжения. Но дальше начались другие сюжеты – про детские лагеря, про летний отдых и так далее.
Роман не мог поверить. Пятеро людей, которых он случайно увидел и сфотографировал на улице, сейчас мертвы! Причём не просто мертвы, а все решили покончить с собой. Он с недоверием посмотрел на фотоаппарат. Вытащил флешку, вставил в картридер и запустил копирование.
Взгляд его привлёк свет на кухне. Ах, да! там остывал кофе и ждал самый вкусный мега-бутерброд. До окончания копирования оставалось несколько минут, во всплывающем окне появилось сообщение. Не пропадать же добру. Рома ещё раз щёлкнул по кнопке чайника. Когда тот стал достигать пика своего шума, выключил его и плеснул кипятка в большую чашку. Со своим ночным ужином он направился в «зал».
Подул на кофе, шумно отпил, откусил от своего фирменного блюда кусок побольше и зашёл в интернет. Случившееся попало в топ не только региональных, но и федеральных новостей. Происшествие уже начали комментировать известные люди.
В разных ведомствах требовали провести тщательное расследование. Политики говорили о незащищенности людей и появлении групп смерти для взрослых. Экстрасенсы ссылались на конфигурацию планет в этот день, фазы луны и нумерологию. В целом – оранжевый или красный уровень опасности.
Рома, дожёвывая бутерброд, снова покосился на своё приобретение, сейчас мирно занимающее часть дивана.
Но это же просто фотоаппарат, аппарат для фото, а не для убийства!
Он стал просматривать отснятые кадры: прекрасная незнакомка в окне, прекрасная незнакомка на скамейке, прекрасная незнакомка, танцующая с незнакомым мужчиной, милый дедуля, опёршийся на тросточку…
Труп. Труп. Труп. Труп. Труп…
Рома снова покосился на фотоаппарат. Он здесь при чём или не при чём?
Последний кадр с оранжевым пятном привлёк его внимание. Он вспомнил, как случайно нажал кнопку перед тем, как сели аккумуляторы.
Фотоаппарат выхватил из толпы молодую женщину с широкой оранжевой коляской. Ей было лет двадцать пять. Свободная футболка и брюки скрывали недостатки её фигуры, если таковые имелись. Каштановые волосы собраны в хвост. Бледное лицо. Тёмные круги под глазами говорили о сильной усталости. Если эти двое в коляске совсем маленькие, то всё объяснимо.
Её взгляд… Роман увеличил кадр. Женщина была явно тревожна. Но её тревога касалась не детей, а окружающих. Она смотрела на кого-то чуть левее Романа. Он пытался вспомнить, кто был рядом. А может быть, не смотрела, а искала взглядом кого-то? А если она искала его?
Интересно, что сейчас с этой женщиной? Она жива? Если да, то это просто случайное совпадение. А если нет?
Рома снова покосился на фотоаппарат. Пока есть только один способ узнать это: найти маму-незнакомку.
Глава 2. Случайные кадры
Утром Рома направился в тот микрорайон, на площадку, где случайно сфотографировал женщину с оранжевой коляской. Новый солнечный день входил в свои права. На оживлённом месте стали появляться первые коляски, дети с ведёрками и лопатками, решившие обустроить песочницы по своему усмотрению.
Роман пил кофе и наблюдал за мамашами. Они улыбались, заглядывали в коляски, кружили с детьми на вытянутых руках, умилялись спящими ангелочками. В общем, царила безоблачная идиллия.
Роман плохо помнил своё детство. Папа работал, мама в основном сидела дома. Редко куда-то устраивалась, но не приживалась. «Не умею я работать», – со смехом говорила она.
Но он не помнил такого же счастливого смеха мамы, кружения его на руках и умиления. Хотя то, что происходило с пелёнок, вряд ли кто помнит, а чем дальше, тем дети становятся всё неподъёмнее, чтобы их поднимать повыше к небу.
Мама вообще была, как бы это сказать, малоэмоциональная. Очень сдержанная, даже строгая. Лишний раз у неё и не поозорничаешь, и не покривляешься.
Однако она заложила основу для правильного воспитания, которое продолжила бабушка. В итоге он вырос таким – способным, сознательным, с головой на плечах. Как обычно говорят в таких случаях – нормальным человеком.
Он снова посмотрел на счастливых мам и повизгивавших от радости детей. Всё-таки этого ему в своё время не хватило.
Роман перевёл взгляд на фотоаппарат. Какие шикарные кадры можно было бы сделать! Но прежде чем жать на курок, то есть на кнопку фотоаппарата, нужно во всём разобраться.
Он ещё раз осмотрел двор. Оранжевой коляски не было, и девушки с уставшими глазами тоже не было. А вдруг она не появится? И причиной может быть, к примеру, поездка на дачу, при полном здравии всей семьи. Он посмотрел на часы: ещё рано, надо подождать.
Взгляд задержался на песочнице. Мальчик и девочка лет трёх-четырёх что-то строили. Девочка в косынке, повязанной на затылке, по-хозяйски отдавала распоряжения, что-то поправляла, указывала пальцем в разные участки песочницы. Мальчик внимательно слушал, держа руки узелком за спиной, кивал с серьёзным видом, соглашаясь с «хозяйкой». Потом перевёл взгляд с песка на подружку, которая продолжала что-то говорить, и неожиданно её поцеловал.
Рома захохотал: вон какие страсти творятся в песочнице! А мальчик – не промах. Девочка повернулась к нему и что-то сказала. Кавалер лишь шаловливо улыбнулся.
Из глубин воспоминаний промелькнуло что-то похожее. Он – в садике, в красивой рубашке с динозавриками, волосы взъерошены волосами. Хотя они всегда были такими. И красивая девочка Лида. Её тёмные волосы всегда схвачены ярким бантом в хвост на макушке. Под кончиками чёлки открывались большие серые глаза. Розовые губки обычно улыбались. Она нравилась всем мальчикам их группы. И Рома даже жениться хотел. Но потом что-то произошло, что-то нехорошее.
Он не помнил, что именно. Однако ребёнком он стал сторониться самой красивой девочки группы и боялся даже посмотреть на неё.
Сидя на скамейке более пятнадцати лет спустя, Рома пытался догадаться, что тогда случилось. Или что могло случиться? Ответа он не находил.
– Смотри, к Наташке свекровь приехала, – услышал он заговорщицкий шёпот за спиной. Повернулся – на соседней скамье сидели две молодые мамочки возле убаюканных в колясках детей и ели мороженое.
– И правда. Чего это она вдруг с детьми решила погулять?
– Не знаю. Но точно не совесть проснулась.
Рома повернулся в ту сторону, куда смотрели девушки. Из подъезда многоэтажки с яркими полосами на штукатурке вышла женщина лет пятидесяти с оранжевой коляской. Она была высокая, статная, очень ухоженная. Короткие тёмные волосы завиты, на блестящей цепочке поблёскивали очки. Летнее платье с большими цветами и расклешённой юбкой ниже колен. На ногах – удобные босоножки на мягкой подошве. Справляться с громоздкой коляской ей было явно непривычно.
Из коляски послышался плач, женщина стала интенсивнее водить ручкой вверх-вниз и что-то напевать.
– Вот, пусть сейчас посмотрит сама, каково это – с двумя, – злорадно заметила одна из подруг за спиной.
– Это точно. Может, тогда подумают о том, что Натке нужно хоть немного помогать, пока она концы не отдала.
У Ромы внутри всё похолодело.
– А сама-то она где? – вторая подруга задала тот же вопрос, который мучил и начинающего фотографа.
– Не знаю. Может, мечты свои исполняет?
– Какие? – не поняла подруга.
– Как говорится, в постели я звезда.
– Чего-о?
– Спит, чего непонятного-то.
– И ты думаешь, что ради этого свекровь из своих элитных хоромов примчала?
Обе задумались. Дети в оранжевой коляске продолжали плакать, а женщина – катать коляску взад-вперёд.
– Машины Димки, мужа, не видно.
– Уехал. Только куда – на работу или… по личным делам?
– Не нагоняй тоску.