..Все
формальности ужезакончены.Нет,тамнетникакихпассажиров.Каквам
нравится этот коньяк? Его привезла французская шхуна смесяцназад,целых
две шлюпки сконьяком.Паридержу,чтонашазнаменитаяреспубликане
получила за него ни реала пошлины. Но вы не желаете пить?Тогдавыйдемна
улицу и посидим в холодке. Не часто нам, изгнанникам, случается беседовать с
людьми из внешнего мира.
Доктор вынес на улицу еще один стул, поставилегорядомсосвоими
усадил нового знакомого.
- Вы человек бывалый, - сказал он. -Вымногопутешествовали,много
видели. Ваше суждение в вопросах этики, а также в вопросахчести,праваи
профессионального долга имеет значительный вес. Я был бырад,еслибывы
позволили мнерассказатьодинслучай,которыйвлетописяхсовременной
медицины является небывалым событием. Лет девять назад,когдаязанимался
практикой в моем родном городе, меня пригласили к больному, у которогобыла
контузия черепа. Осколок кости нажимает на мозг -таковбылмойдиагноз.
Хирургическая операция, называемая трепанацией черепа,быланеизбежна.Но
так как пациент был джентльменомбогатымиуважаемымвгороде,ясчел
необходимым пригласить на консилиум - Смит вскочил с места и с видомнежной
мольбы положил руку на плечо собеседнику.
- Вот что, док! - сказал онторжественнымтоном.-Делоэтоочень
интересное, и мне будетжальнедослушатьдоконца.Яужепоначалу
чувствую, что дальше будет нечто замечательное, иянамеренизложитьвсю
историю, если позволите, наближайшеммедицинскомконгрессе.Ноуменя
срочные дела. Я живо управлюсь с ними и опять приду квамвечерком.Ивы
доскажете мне всю эту историю. Ладно?
- Конечно, конечно, - сказал доктор. - Идитераньшепосвоимделам,
кончайте их и приходите сюда. Я подожду. Дело в том, что на консилиумеодин
из самых выдающихся врачей утверждал,будтоубольноговмозгусгустки
крови, другой говорил, что нарыв, но я...
- Что вы делаете? Зачем вы рассказываете? Этак выиспортитевсювашу
историю. Подождите, пока я вернусь. Тогдавыразмотаетевсюэтуповесть
медленно, как нитку с катушки.
Горы подняли свои мускулистые плечи, чтобы коням Аполлона промчаться по
ним на покой, день умер и в лагунах, ивтенистыхбанановыхрощах,ив
болотах, заросших тропическойзеленью,откудавыползлисиниекрабыдля
ночных прогулок по земле. И, наконец, он умер на высочайших вершинах.Потом
- краткие сумерки, эфемерные, как полет мотылька, и вот верхнееокоЮжного
Креста выглянуло из-за пальмовой аллеи, и огромные светляки возвещают своими
факелами тихое пришествие ночи.
В море "Карлсефин" качался на якоре. Казалось, чтоегоогнипронзают
водусвоимидрожащимикопьямидонеизмеримыхглубин.