Пробка была вдавлена очень глубоко и туго, и горло запечатано
темно- красным сургучом. В бутылке не было ничего,кромелистаскомканной
бумаги, которую, очевидно, смяли, когда протискивали вузкоегорлышко.На
сургуче был оттиск кольца с какой-то монограммой; но,должнобыть,оттиск
делали впопыхах: разобрать инициалы было невозможно. Ида Пэйн всегданосила
перстень с печаткой и любила его больше других колец. Джеддиказалось,что
на сургуче оттиснуты знакомые буквыИ.П.,ипочему-тоонпочувствовал
волнение. Это напоминание гораздо интимнееотражалоееличность,чемта
яхта, на которой она только что промчалась. Онвернулсядомойипоставил
бутылку на письменный стол.
Сбросив шляпу и пиджак, онзажеглампу,таккакночьстремительно
сгущалась после коротких сумерек,исталвнимательнорассматриватьсвою
морскую добычу.
Приблизив бутылку к свету и понемногу поворачивая ее, он в конце концов
разглядел, что она заключала в себедвалистамелкоисписаннойпочтовой
бумаги, что бумага была того же формата и цвета, как та, накоторойписала
свои письма Ида Пэйн, и что почерк, насколько онмогустановить,былее.
Грубое стекло так искривляло лучи света, чтоДжеддинемогпрочитатьни
единогослова,нонекоторыезаглавныебуквы,которыеемуудалось
рассмотреть, были написаны Идой, это было совершенно бесспорно.
С еле заметной улыбкой смущения и радости Джедди снова поставил бутылку
на стол и рядом с нею аккуратно расположил три сигары.Потомонпошелна
галерею, принес оттуда палубное кресло и комфортабельно разлегся внем.Он
будет курить сигары и размышлять над создавшейся проблемой.
А проблема была трудная. Лучше бы ему не вылавливать этойбутылки!Но
бутылка была перед ним. Море, откуда приходит так много тревог, - зачемоно
пригнало к нему эту бутылку, разрушившую его душевный покой!
В этой сонной стране, где времени было больше,чемнужно,онпривык
размышлять даже над ничтожными вещами.
Много самых причудливых гипотез пришло емувголовупоповодуэтой
бутылки, но каждая в конце концов оказывалась вздором.
Такие бутылки порою бросают с тонущих или потерпевших авариюкораблей,
вверяя этим ненадежным вестникам призыв о помощи. Но ведь не прошлоитрех
часов с тех пор, как он видел "Идалию" онабылацелаиневредима.Может
быть, на яхте взбунтовались матросы, пассажиры заперты втрюмеиписьмом,
заключенным в бутылке, молят о помощи! Нет, это слишком неправдоподобно,и,
кроме того, неужели взволнованные узники стали бы исписывать мелким почерком
четыре страницы, чтобы подробно доказывать, почему их необходимо спасти?
Так постепенно, путем исключения, онзабраковалвсеэтиневероятные
гипотезы и остановился на одной,гораздоболееправдоподобной:письмов
бутылке было адресовано ему. Ида знает, что он в Коралио; проезжая мимо, она
бросила свое послание в море, а ветер пригнал его к берегу.