- Чего только на них не купишь, правда, капитан?
- В свое время, - ответил де Люкко, который был немного философом, -у
меня было трое богатых друзей. Один из них спекулировал наакцияхинажил
десять миллионов; второй уже на томсвете,атретий,женилсянабедной
девушке, которую любил.
- Значит, - сказал Дикки,-ответанадоискатьу,всевышнего,на
Уолл-стрит и у Купидона. Так и будем знать.
- Скажите, пожалуйста, - спросил капитан, охватывая широким жестомвсю
обстановку, окружавшую Дикки, - находится ли все это в связи с деламивашей
маленькой лавочки? Ваши планы не потерпели крушения?
- Нет, нет, - сказалДикки.-Этопростомаленькоечастноедело,
некоторый экскурс в сторону от моего основногозанятия.Говорят,чтодля
полноты своей жизни человек должен испытать бедность, любовь и войну.Может
быть, но не сразу, не в одно и то же время, capitan mio. Нет, я непотерпел
неудачи в торговле. Дела в лавчонке идут хорошо.
Когда капитан ушел, Дикки позвал сержанта тюремной стражи и спросил:
- Какою властью я задержан? Военной или гражданской?
- Конечно, гражданской. Военной положение снято.
- Bueno! Пойдите же и пошлите кого-нибудь к алькаду, мировомусудьеи
начальнику полиции. Скажите им, что я готов удовлетворить правосудие.
Сложенная зеленая бумажка скользнула в руку сержанта.
Тогда к Дикки вернулась его былая улыбка, ибо онзнал,чточасыего
заточения сочтены; и он стал напевать в такт шагам своих часовых:
Нынче вешают и женщин и мужчин, Если нет у них зеленой бумажки
Таким образом, в тот же вечер Дикки сиделуокнасвоейкомнаты,на
втором этаже над лавкой, а рядом с ним сидела"святая"ивышивалачто-то
шелковое, очень изящное. Дикки был задумчив исерьезен.Егорыжиеволосы
были в необыкновенном беспорядке. Пальцы Пасы такитянулисьпоправитьи
погладить их, но Дикки никогда не позволял ей этого. Весьвечеронкорпел
над какими-то географическими картами, книгами, бумагами, покуда унегона
лбу не появилась та вертикальная черточка, которая всегдабеспокоилаПасу.
Наконец, она встала, ушла, принесла его шляпу и долго стояла с шляпой,пока
он не взглянул на нее вопросительным взглядом.
- Дома тебе невесело, - пояснила она. -Пойдиивыпейvinoblanco.
Приходи назад, когда у тебя опять появится твоя прежняя улыбка.
Дикки засмеялся и отодвинул бумаги.
- Теперь мне не до vino blanco. Эта эпохапрошла.Виносыгралосвою
роль, и довольно. Сказать правду, гораздо больше входило мне вуши,чемв
рот. Едва ли кто догадывался об этом. Но сегодня не будет больше ни карт, ни
морщин на лбу. Обещаю. Иди сюда.
Они сели у окна исталисмотреть,какотражаютсявморедрожащие
огоньки "Катарины".
Вдруг заструился негромкий смех Пасы. Она редко смеялась вслух.
- Я подумала, - сказала она, чувствуя, что Диккинеможетпонятьее
смеха, - я подумала, как глупы бываем мы, девушки.