- Хорошо, что яразыскалтебятакскоро.Я
целый день рылся в телефонных книжкахикартинныхгалереяхиничегоне
нашел, а в распивочной за углом мне сразу сказали твой адрес. Я былуверен,
что ты все еще не бросил своего малевания.
Кьоу окинул стены мастерской испытующим взором.
- Да, тынастоящийхудожник,-объявилон,несколькоразкивнув
головой. - Вот эта картина, большая, в углу,гдеангелы,зеленыетучии
фургон соркестром,превосходноподойдетдлянас.Какназываетсяэта
картина? "Сцена на Кони- Айленд"? (1}
- Эта? Я хотел назвать ее: "Илья-пророк возносится на небо", но,может
быть, ты ближе к истине.
- Дело не в названии! - философски заметил Кьоу. - Самое главное - рама
и пестрые краски. Теперь я скажу тебе без околичностей,зачемяпришелк
тебе. Я проехал на пароходе две тысячимиль,чтобывовлечьтебяводно
предприятие. Чуть только я затеял это дело,ясразужеподумалотебе.
Хочешь поехать со мною, чтобы смастерить одну картину? Работать тримесяца.
Пять тысяч долларов.
- А какая работа? - спросил Уайт. - Рекламыосредствахдляращения
волос? Об овсяной каше?
- Никакой рекламы тебя малевать не заставят!
- Что же это за картина?
- Долго рассказывать.
- Ничего, рассказывай. А я, уж извини, буду следить заколбасой.Чуть
она примет ван-дейковский коричневый тон, нужно снимать. Иначе пиши пропало.
Кьоу рассказал ему весь свой проект. Они должны были поехать в Коралио,
где Уайту надлежало разыграть из себя знаменитогоамериканскогохудожника-
портретиста, который будто бы разъезжает потропикамдляотдохновенияот
напряженной и высокооплачиваемой работы. Можно было с уверенностьюсказать,
чтохудожникстакойрепутациейнепременнополучитказенныйзаказ-
увековечить на полотне бессмертные черты Лосады - и окажется под темливнем
червонцев, который обеспечен каждому, ктоумеетигратьнаслабойструне
президента.
Кьоу решилназначитьдесятьтысячдолларов.Случалось,художникам
платили за портреты и больше. Расходы попутешествиюпополам,вседоходы
тожепополам.Таковабыласхема;онсообщилееУайту.СУайтомон
познакомился на Западе еще до того, какодинпосвятилсебяискусству,а
другой ушел в бедуины.
Заговорщики покинули мастерскую и заняли уютный уголок вкафе,гдеи
просидели до ночи в обществе старых конвертов иогрызкасинегокарандаша,
принадлежавшего Кьоу.
Ровно в полночь Уайт скрючился на стуле,положивподбородоксебена
кулак, и закрыл глаза, чтобы не видеть безобразных обоев.
- Хорошо, я поеду, Билли, - сказал он спокойно и твердо. - У меняесть
две-три сотни, чтобы платить за колбасу и мастерскую, я рискну. Пятьтысяч!
Эти деньги дадут мне возможность уехать на два годавПарижинагодв
Италию.