Он молча кивнул, даже не подняв головы. Не слишком вежливо так отвечать на извинения, но я не могла его осудить.
– Я просто волновалась за вас очень.
На этот раз никакой реакции.
– И я… правда не хотела бы смотреть на это. Мне…
– Тебя никто и не заставит, – отрезал Радим.
Альгидрас тряхнул головой, отбрасывая волосы с лица. Еще в первый раз увидев его, я обратила внимание, что волосы юноши гораздо короче, чем у других воинов. У большинства они достигали плеч, Альгидрас же выделялся стрижкой, если этим словом можно назвать то, что остается на голове после применения ножа. Или чем они тут стригутся? Но ему, видимо, и такая длина мешала.
– Головой не дергай, – хмуро произнес Радим. – Рана вскроется.
Только тут я заметила на шее Альгидраса плотную повязку. А ведь, едва взглянув на него, поняла, что что-то не так. Не могла Радимова рубаха прикрывать ему горло. Она же велика и должна сползать с плеч. Так выходит он… ранен? А я с ним тут спорю, на него кричу!
– Ты ранен? – вырвалось у меня, прежде чем я успела задуматься.
Альгидрас снова, как в первую нашу встречу, совсем по-детски сморщил нос, явно не зная, как ответить. От сложного выбора его избавило появление Добронеги. Добронега выглядела бледной и осунувшейся. Поверх простого платья на ней был повязан измятый фартук, и я даже думать не хотела, что пятна на нем могут быть пятнами крови. Мне вдруг пришло в голову, что кроме погибших в этом бою наверняка были и раненые, а значит, эти несколько часов у Добронеги выдались не самыми простыми. Злата тут же бросилась навстречу, помогла развязать фартук, откинула его в сторону и что-то тихо зашептала. Мать Радимира устало улыбнулась и бросила взгляд на сына, потом на Альгидраса. После этого повернулась ко мне.
– Проснулась?
Я молча кивнула.
– Рука как?
В самом деле, не могла же я надеяться, что Добронега об этом не узнает. Наверняка повязку накладывала именно она. Да и отвары в меня вливала тоже. Ведь корабль Радимира вернулся не сразу.
– Что с рукой? – тут же раздался вопрос Радима.
– Ничего, – я попыталась улыбнуться. – Просто поранилась.
– Когда? – прищурился Радим.
– Немножко стрелой… у ворот… – пробормотала я, стараясь так же, как Радим, дернуть плечом: мол, пустяки все это, не стоит разговоров.
Сзади послышался стук – резец Альгидраса упал на пол. Все присутствующие обернулись в его сторону. Альгидрас осторожно поднялся, держась за стену, и шагнул ко мне, схватив за руку. Его рука оказалась еще горячей Радимовой.
– Что? – в голосе Радима отчетливо слышалась паника. – Олег? Что?
– Какая? – требовательно спросил Альгидрас, для убедительности встряхнув мою руку. Больную, между прочим.
– Левая, – растерянно ответила я и почему-то не смогла отвести взгляда от серых глаз, смотревших напряженно. Я еще не успела договорить, как Альгидрас дернул вверх рукав платья и начал торопливо развязывать повязку, кажется, не очень заботясь о том, что мне больно.
– Олег? Что такое? – прошептала Злата.
Он не ответил, продолжая разматывать ткань, и в тех местах, где его пальцы касались моей кожи, казалось, вот-вот останутся ожоги. У него жар от ранения? Или руки всегда такие? Добронега молча подошла ближе и пристально наблюдала за действиями Альгидраса. Она ничего не спрашивала, словно и так все поняла.
Альгидрас резко сдернул присохшую повязку, и я взрогнула от обжигающей боли. Рана выглядела пугающе: длинный порез, покрытый запекшейся кровью. Я глубоко вздохнула и отвела взгляд, чтобы не повторить свой давешний подвиг с обмороком. Моему взору тут же предстала тугая повязка на шее Альгидраса, и я вновь задалась вопросом: что же с ним-то случилось? Насколько все опасно? Хотелось спросить, но я понимала, что не сделаю этого. И тут случилось странное. Альгидрас, до этого просто рассматривавший мою рану, вдруг резко склонился. Мне в голову пришла нереальная мысль, что он сейчас поцелует мне руку. Мысль была настолько бредовой, что я нервно усмехнулась. Моего веселья никто не разделил, а руки тут же коснулось теплое дыхание. И я вдруг поняла, что Альгидрас… нюхает мою рану. Бред какой-то.
– Ты думаешь тоже? Но времени-то прошло, – послышался нервный голос Радима.
Несколько бесконечных минут стояла тишина.
– Чисто, – наконец произнес Альгидрас, обжигая дыханием мою кожу. – А время порой неважно, – пробормотал он, отступая на шаг.
Я смотрела на него и пыталась осмыслить облегчение, прорвавшееся в коротком слове «чисто». Он все еще сжимал в руке мою ладонь, и я поймала себя на мысли, что мне хочется прикоснуться к его лбу, чтобы проверить, действительно ли у него жар. Мгновение прошло. Альгидрас выпустил мою ладонь и попытался наложить повязку заново. Действовал он неловко. Гораздо неуверенней, чем когда развязывал. Когда из-под его рукава показался край повязки, мое сердце екнуло. Подумала, что еще одна рана, но быстро вспомнила, что это после Серого.
– Дай я, – отстранила его Добронега и ловко перевязала мою руку.
Альгидрас отступил в сторону, опираясь ладонью о стол. Радим не сводил с него напряженного взгляда. Злата тоже. Я же просто ничего не понимала.
– Думал, яд? – словно между делом спросила Добронега.
Альгидрас кивнул.
– Яд? На стреле? – уточнила я.
Ответного кивка не удостоилась. Видимо, не заслужила. Но обидеться я не успела, очередная мысль вытеснила из головы все глупости:
– А почему ты подумал про яд? Он был на других стрелах?
Радим дернулся, Альгидрас нахмурился, неохотно поворачиваясь ко мне и явно намереваясь соврать. Если яд и был на стрелах, то в первую очередь на той, которой целились в воеводу, чтобы уж наверняка. Меня обдало холодным потом.
– Радим? – голос сорвался.
Радим сморщился и вздохнул, покосившись на ахнувшую Злату. Видимо, не только мне пришла в голову эта здравая мысль.
– На той стреле был яд? – судорожно вздохнув, прошептала Злата.
Радимир обнял ее, гладя по волосам.
– Ну, будет. Хорошо все, – проворчал он. – Чуть царапнуло.
– Плечо все изранено: чуть царапнуло, – всхлипнула Злата.
– Ну, Златка. Будет. И без того сегодня есть, по ком плакать.
Злата прижала ладони к глазам, а я бросила быстрый взгляд на Добронегу. Она стояла, выпрямившись, глядя на сына. Слез не было. В этот момент я поняла, что вряд ли смогла бы вот так. Это сколько же сил нужно иметь!
– Ну, Златка. Ну, – Радимир крепче прижал жену к себе, скользнув ладонью по русым волосам, и виновато посмотрел на мать. – Правду говорю: царапнуло. На Всемилку обернулся. А потом Олег… Ну, вы же его знаете, с ученостью его. За нож схватился да давай за все обиды мстить, – неловко пошутил Радим.
Вид сурового воина, смущенно утешающего жену, впечатался в мое сознание намертво. Я понимала, что должна отвернуться, оставить их, но просто не могла, жадно впитывая то, как большая рука Радима скользит по Златиным волосам. И я знала, что волосы Златы сейчас цепляются за старые мозоли и что рука у него горячая. Мое внимание привлекло движение Добронеги. Она шагнула к Альгидрасу, сжала его плечи и притянула к себе.
– Второй раз ты Радимушку спасаешь, – ее голос все-таки сорвался, но она тут же откашлялась, словно устыдившись своего порыва.
Альгидрас от этой фразы словно уменьшился в размерах и неловко пожал плечами. Злата, казалось, только этого и ждала. Вывернулась из-под руки Радима и бросилась к Альгидрасу. Добронега отошла в сторону, приобняв меня за плечи, а Златка крепко обняла Альгидраса, что-то шепча ему на ухо, беспрестанно всхлипывая. Тот что-то бормотал в ответ, неловко проводя ладонью по ее спине.
– Ну, будет. Ладно, – проворчал Радим.
Зареванная Златка отстранилась и вдруг крепко обняла меня. Я опешила.
– Спасибо тебе! Спасибо, что Радимушку окликнула.
Я глубоко вздохнула, приобнимая Злату и чувствуя объятие Добронеги, и попыталась придумать достойный ответ на логичный вопрос, который непременно возникнет.