Я был смущен и возмущен одновременно. Причем тут Сиф? Какое это имеет отношение к моей победе в битве? Вот валяется шлем колдуна, уничтоженного мной. Он красноречивее Браги говорит о том, что ум мой ясен, а рука тверда! И Сиф… Кстати, почему она не встретила меня?
Я смотрел в льдистый, непроницаемый глаз отца, видел его улыбку и понимал, что он знает больше, чем говорит. И видит дальше, чем я могу предположить. И про Сиф он сказал не просто так.
– С кем я делю свое ложе, никого не касается, покуда я верен тебе и защищаю всех нас!
Мой голос прогремел под сводами чертогов и Один поморщился, призаткнув пальцем ухо:
– Чего орешь, герой?! Нас тут всего двое. Я лишился глаза, но пока не лишился слуха. Хочешь это исправить? Я сказал не теряй голову! Крути с кем нравится, но помни о своем предназначении. И, кстати, в этот раз ты возился дольше обычного.
Он развернулся и пошел к трону, оставив меня безмолвно открывать рот, не находя достойного ответа.
С языка рвались ругательства, их было так много, что я не мог выбрать какое первым произнести, а потому молчал.
Отец поравнялся с лежащим на полу шлемом и пнул его в мою сторону. Шлем загремел по плитам зала.
– Отнеси это куда-нибудь и больше не таскай в дом мусор. Мне вполне достаточно твоих слов. Иди!
Во мне боролись два чувства – гнев и любопытство. Гнев на отца и его несправедливые подначки и любопытство – куда подевалась Сиф? Пожалуй впервые, с тех пор, как я познал ее тело, она не бросилась встречать меня в первых рядах. Она вообще не появилась. И, похоже, никто не видел ее.
Конец ознакомительного фрагмента.