Почему одни вещи я запоминаю, а другие – нет? Почему боярышник и камень, а не поваленный ствол и не изгиб тропы?
Подобные беседы он часто вел с Ройсом, доводя того до белого каления. Однако невежливо путешествовать вместе с кем-то и не обращать на спутника внимания, и потому легкий разговор ни о чем казался уместным. Чем раздражаться из-за тишины, Адриан предпочел…
– В Колноре у меня были неприятности, – произнесла Скарлетт.
Адриан не осмелился даже взглянуть на нее. Сделал вид, будто ее вообще здесь нет.
– Ройс сказал правду. Я действительно была в «Черном алмазе».
Адриан молчал, не желая подтолкнуть ее к обсуждению Ройса. Через секунду она продолжила:
– Я родилась в семье фермера и сбежала в большой город, поскольку была талантлива и хотела выступать в театре. Мне было всего четырнадцать лет, и я не знала, что женщин не берут в актеры. Меня высмеяли и велели идти домой. Я не могла так поступить. Видела, как моя мать умирает от безмолвного отчаяния. Каждую ночь она плакала, пока не засыпала. Я не хотела этого – не хотела стать такой.
Я пела и танцевала на улицах. Людям нравилось, и они бросали медяки в мою шляпу. Я думала, что теперь у меня есть будущее, и была счастлива. Ничего не знала о гильдии менестрелей и человеческой жестокости. Как я уже говорила, мне было всего четырнадцать лет.
Адриан украдкой покосился на нее и заметил, что Скарлетт смотрит в темноту. Ее лицо казалось жестким и уязвленным.
– Я была глупой маленькой девочкой! – презрительно бросила она, словно видела прежнюю себя внутренним взором, и это зрелище вызывало у нее отвращение. – Гильдии было плевать на мою молодость и наивность. Их волновало лишь то, что я отнимаю у них доход. Меня поколотили до крови и разбили мне губу. Мои глаза так заплыли, что несколько дней я ничего не видела. Мне сломали левую руку и средний палец. – Скарлетт подняла палец, словно желая продемонстрировать кольцо. – Так и остался немного кривым. – Поморщившись, она сжала руку в кулак. – Однако дело ограничилось этим, а ведь могло быть хуже. Если «Черный алмаз» обнаруживал, что ты промышляешь на их территории, тебя убивали, а не бросали избитым блевать в канаве. Видишь ли, члены Гильдии менестрелей гордятся тем, что они профессионалы, а не хищники и бандиты. Это была работа, а не удовольствие. Избить до полусмерти глупую девчонку являлось частью их работы. Не знаю, что бы стало со мной после этого, если бы не Чейз. Домой я бы не вернулась, так что, наверное, пришлось бы умереть.
– Кто такой Чейз?
– Он был артистом – фокусником и актером.
– Одним из тех, кто… состоял в гильдии?
– Нет, и поначалу меня это тоже удивляло, поскольку Чейз выступал по всему городу, где пожелает. Никто его не трогал. Оказалось, они не осмеливались. Он состоял в другой гильдии – в «Черном алмазе». – Скарлетт посмотрела на Адриана с горькой улыбкой. – Его выступления собирали толпы. Все пытались проследить за его руками, когда он творил магию. А тем временем карманники творили собственную магию. «Ввести в заблуждение – вот самое главное», – всегда говорил он. Чейз вытащил меня из той канавы и отмыл. Дал мне еду и ночлег. Позволил петь и плясать на его представлениях и научил меня обчищать карманы и творить магию. Для него не было разницы. Он включил меня в свои выступления и переименовал в Додж – Скарлетт Додж, рыжеволосую волшебницу. Также оплатил мое членство в «Алмазе». Чейз был хорошим человеком. Он спас мне жизнь.
Конец ознакомительного фрагмента.