В те дни вы не торопились с оплатой нарядов, сшитых моей матерью. Нам приходилось ждать неделями.
Женщина вздрогнула.
— Так это ваша месть?
— Разумеется, нет. Дети не ответственны за грехи родителей.
Краски начали медленно возвращаться на побелевшее лицо Дафны Моррел.
— О, слава богу! Я очень благодарна вам! Не могу передать…
— Не так быстро, миссис Моррел, — решительно произнесла Эйвери. — Прежде всего, я хочу переговорить с Дэниелом. Скажите ему, чтобы зашел ко мне.
— Не понимаю, зачем это нужно… — начала женщина, но встретилась взглядом с Эйвери и сразу же сдалась. — О, хорошо, разумеется.
— Я жду его сегодня в шесть часов. Одного.
Дафна Моррел задержалась в коридоре, с интересом глядя на Эйвери.
— Ваша мать была хрупкой, нежной женщиной.
Вы совсем на нее не похожи.
— Я пошла в отца. Он служил в лондонской полиции, — с гордостью ответила Эйвери. — Мое сходство с ним было единственным утешением мамы. До свидания, миссис Моррел.
Дэниел Моррел был настолько похож на своего брата, что Эйвери ощутила легкую враждебность, едва открыв дверь.
— Мама сказала, что вы хотите видеть меня, мисс Кроуфорд. — Он покраснел и спрятал руки за спину.
Значит, нервничает. Отлично.
— Добрый вечер, — официально произнесла Эйвери. — Проходи.
Она намеревалась провести парнишку в гостиную, но он выглядел таким испуганным, что она предложила ему зайти в куда более уютный кабинет.
— Присаживайся, пожалуйста.
Дэн присел на краешек дивана, а сама Эйвери встала у камина. Она извлекла урок из рассказа Джонаса и решила использовать свой рост, чтобы еще сильнее напугать юношу.
— Ну что ж, — живо произнесла она. — Значит, это ты устроил пожар на Стоу-стрит?
— Это была случайность, мисс Кроуфорд. Мы приняли все возможные меры предосторожности, но одна ракета, видимо, оказалась с дефектом.
— И вы убежали?
Он вскочил на ноги, снова сильно покраснев.
— Я вовсе не горжусь этим. Но я позвонил в полицию по мобильнику, пока мы сматывались.
— Полагаю, это говорит в твою пользу. — Эйвери задумчиво посмотрела на него. — Я сказала твоей матери, что не буду заявлять на тебя, Дэн. Если в этом замешаны другие, то справедливо будет наказать всех. Сколько вас там было?
— Кроме меня еще трое, — неохотно ответил он.
— Ясно. Ну что ж, д'Артаньян, ты, очевидно, хочешь, чтобы три мушкетера остались на свободе, и я это уважаю. Завтра я дам тебе знать о своем решении.
Позже, когда позвонил Джонас, она пересказала ему разговор с юным Моррелом.
— Я не стану заявлять на него в полицию, но не вижу причин, по которым парень должен избежать наказания. Он может заняться моим садом.
— Хорошая идея!
Они поболтали еще немного, а потом Джонасу позвонили по другой линии.
— У меня скучный деловой ужин завтра, но я позвоню тебе сразу же, как только вернусь домой.
— Ты не обязан этого делать.
— Ты же знаешь, что обязан. Доброй ночи, дорогая моя.
— Доброй ночи, — поспешно ответила она и положила трубку.
Ее называли дорогой и милой бессчетное число раз. Но никогда — таким проникновенным голосом, от которого начинали дрожать колени.
На следующий день звонок раздался очень поздно.
— Я разбудил тебя, Эйвери?
— Нет. Я считала минуты до того мгновения, когда ты позвонишь, — призналась она, легкомысленно не скрывая правду.
— Хотелось бы верить.
Эйвери спросила, как прошел его день, но Джонас просто отказался это обсуждать.
— Ясно. Ты из тех, кому не нравится, когда женщина забивает свою хорошенькую головку подобными вопросами, — заявила она.
— Храбрым должен быть тот мужчина, который осмелится сказать это тебе в лицо, Эйвери Кроуфорд. Но если уж тебе так хочется знать, то мой день состоял из бесконечных совещаний, а за ними последовал ужин со столь же бесконечными разговорами.