Марк покосился на мрачного типа.
— А твой парень не возражает?
— Мой парень?! — она рассмеялась, прикрыв рот рукой в длинной перчатке. — Ты что, это просто мой брат. Ты не видишь, как мы похожи?
Она опустилась на стул рядом с Марком.
— Меня зовут Сюзанна, — сказала она, едва заметно облизывая трубочку коктейля.
— Точно, я понял, кого ты мне напоминаешь… Сьюзи Сью!
— Ох уж эти стереотипы, словно все девушки-готы похожи на Сьюкси, — вздохнула она. — А как тебя зовут?
— Ну, меня зовут Марк, друзья называют меня Раст за цвет волос.
— Люблю рыжих. В этом есть что-то необычное. В Европе их сжигали как сторонников дьявола. Потому это очень редкий ген в наше время. К тому же у тебя яркие глаза, это так необычно для рыжих.
— Ненавижу комплименты, — вздохнул Марк. — Не умею отличать их от сарказма.
Он посмотрел куда-то вглубь и увидел знакомый силуэт. Пергидрольный начёс Джона и его кожаную куртку со значками было легко узнать посреди чёрного марева клуба. Он беседовал с каким-то типом в шляпе. «Он-то здесь какими судьбами? Только хочешь отдохнуть от всех, как они снова нарисовываются в поле зрения». Пора было незаметно свалить.
— Тебе ведь скучно здесь, — сказала Сюзанна, понимая, что Марк уже слишком долго молчит, глядя в пространство. — Не нравится такая музыка? Может быть, пойдём ко мне? У меня большая коллекция пластинок, вино и не только…
Вздохнув, Марк согласился. Он так долго не общался с новыми людьми, что даже забыл, что это такое — быть у кого-то в гостях. Ещё сильнее он отвык только от женского общества…
***
Йон
Я счастлив, когда дома никого нет. Я счастлив, когда они все молчат. Рух и Козерог бродят по лесу в поисках ништяков. Девчонка напилась и спит. Раст с Трупом в городе. А я один в плане своих мыслей. Я не хочу, чтобы кто-то видел, о чём я думаю. Кто я для них? Посудомойка, полотёр, шестёрка, одним словом? Это моя роль, я играю её до конца. Я пеку вишнёвый пирог, это помогает отвлечься.
Никто не знает, что мне больше лет, чем кажется. Никто не знает, что я умею и чем обладаю. Никто не знает, что моё тело истрепалось, что я выпил из него все соки и сжёг себя изнутри. Я слишком много времени потратил на поддержание покоя в Доме Пропащих, я слишком долго прикрывал их шалости.
Если бы кто-нибудь видел мои запястья, то решил бы, что я суицидник. А я слишком долго кормил демонов. Слишком долго носил им жертвы. Вот и они снова снуют посреди пустоты.
Смотрят из темноты прямо мне в душу. Демоны знают кто я. Козерог изживает меня, я чувствую, что он один из них. Он никогда не снимает шапку, он прячет под ней рога.
Вены предательски ноют, твари из темноты жаждут моей крови. Медленно-медленно тупой нож вскрывает только что зарубцевавшиеся раны. Скоро вытеку весь, стану просто кровью на натёртых до блеска каменных плитах кухни. Я стану ещё одним призраком, но не сейчас.
Моя жизнь расписана по минутам: чем ближе смерть, тем увлечённо бьётся моё сердце. Люди боятся смерти, они не знают, что их ждёт, а я знаю всё наперёд. Я сто раз умирал… И вот теперь должна подойти к финалу моя роль. Я избрал себе иной путь, я разочаровался в бренном мире человеческой плоти. Я спокоен как удав без нотки суицидальной истерии. Я много лет работал над исполнением мечты.
***
— Как жизнь? — спросил Смерть.
— Какой она может быть? — ответил Джон, опрокидывая в себя залпом полкружки пива.
Смерти показалось, что он хочет нырнуть в бокал целиком, утопиться в водовороте дешёвого хмеля и солода.
Смерть ощутил знакомую вибрацию в кармане. Эта пульсировала записная книжка, сообщая о новых именах, а также новой работе. Она была живая, со страницами из человеческой кожи, где кровавыми царапинами проступали имена и даты. Джон с недоверием посмотрел на странный артефакт. Он прижал уши и втянул носом воздух, как пёс, поймавший след. Книжка выпала из рук Смерти и раскрылась на полу прямо перед Джоном.
Похоже, некоторые имена показались ему знакомыми. В его лице не осталось и тени опьянения. Он выскочил за дверь, забыв даже попрощаться.
«Пожалуй, я дам ему фору», — подумал Смерть, закуривая трубку. — «Всё в жизни можно исправить, кроме самой смерти».
***
Раст лежал на подушке, слушая как «Героин» сменяется «Венерой в мехах» «The Velvet Underground». Эта музыка была для него слишком заунывной, как и пресловутый готик-рок, но в сочетании с гашишем было сложно представить что-то другое. Гашиш навевает убийственную скуку и лень. Если уж говорить о наркотиках, то сейчас он бы выбрал что-то, что поможет взбодриться. Взять уже, наконец, себя в руки, убрать свою заторможенность и стыд, сорвать с этой девки платье и показать ей, кто в доме хозяин. Но она сидит на другом конце кровати и до неё далеко как до Луны.
У этого вечера, без сомнений, было своё волшебство, однако, оно казалось каким-то картонным. От всего вокруг веяло отрешённостью. И вроде бы красивая антуражная квартира с антикварной мебелью, свечами, черепами и плакатами, и хозяйка квартиры красива, но всё это совершенно не имеет души. Раст загнался вглубь своего сознания, пережёвывая одни и те же мысли по кругу. Ему казалось, что он слушает эту песню уже целый час, а она всё никак не закончится.
Сюзанна смотрела Расту в глаза, он совершенно не мог вынести этого взгляда.
— Может быть, ты хочешь ещё вина? — спросила она, открывая бутылку дешёвого сладкого пойла.
— Я не знаю, я вообще ничего не знаю, — ответил он.
— Может быть, ещё покурить? — спросила она.
— Нет, сейчас меня попустит и пойду домой. Мне что-то нехорошо, — и Марк не врал, его действительно начинало мутить от гашиша и вина.
Она наклонилась, чтобы поцеловать его, в её слюне был привкус вина и крови. Марк чуть не вскрикнул от боли, Сюзанна намеренно прокусила ему губу.
Он отстранился от неё, понимая, что это пиздец. Кровь стекала по подбородку. А девушка хищно смотрела на него, страстно облизывая губы.
— Первая положительная, — сказала она холодным голосом, — Я думала, у тебя будет третья. Я ожидала чего-то более изысканного.
До Раста не сразу дошло, что перед ним вампирша. Он проклинал собственную глупость, пытаясь судорожно соображать. Гашиш замедлил его реакцию. Надо было больше доверять рассказам Йона, не шататься одному, не вестись на мутных баб. Сколько вещей вообще не нужно было делать в этой жизни. Кровь запульсировала в виске. Марку показалось, что его лицо пылает от жара.
Она достала стилет из рукава, длинный и тонкий, как спица, нож. Им легко протыкать кожу, мышцы, артерии, выпускать на свободу красную горячую кровью. Сюзанна бросилась на Марка в предвкушении. Он попытался перехватить её руку. Несмотря на хрупкое телосложение, вампирша обладала недюжинной силой. В её теле была свинцовая тяжесть. Марк уже чувствовал, как что-то холодное протыкает ему шею. Боли не было, только безразличие…
В соседней комнате со звоном раскололось окно, кто-то чертыхнулся и последовал дальше по балкону, разнося всё на своём пути. Это и отвлекло вампиршу. Она выронила нож, тот затерялся в складках одеял. Наконец, рассыпалось сотнями брызг и витражное окно комнаты Сюзанны. Там в свете уличного фонаря на подоконнике стоял Джон Доу, размахивая бейсбольной битой, украшенной гвоздями и колючей проволокой. С улицы в комнату хлопьями летел мокрый снег.
— Я перепутал окно, — усмехнулся он.
На шум вбежал и братец вампирши, чтобы попасть под раздачу. С первым ударом он согнулся к земле, как бы подставляя поудобнее голову под новый замах биты. Кровь застилала его лицо. Джон размахнулся сильнее. Голова вампира раскололась как арбуз.
Раст видел, как в полумраке мозг покидает черепную коробку, он похож на полужидкий фарш. Как глаз повисает на ниточке нервов. Вампирша издала душераздирающий крик боли, ужаса и отчаяния, забыв про Марка, она бросилась на Джона.
Она была проворнее своего покойного собрата. Зубами она впилась в его руку, парализуя волю и силу. Марк видел, что она стоит к нему спиной. Джон кричит и матерится, пытаясь разжать её челюсти. Перспектива остаться без пальцев не очень радует.