— То есть? — спросила Сюзанна, плохо понимая, о чём говорит её собеседник.
— Многие так развлекались, подбрасывали смертным идеи коммунизма, фашизма и так далее, затем наслаждались превосходным театром в реальном времени. Ты думаешь, люди — это хлеб? Нет, это её и зрелища!
Сюзанна ещё раз осмотрела остров с колокольни заброшенного собора, стараясь найти во всём этом хоть какой-то смысл. «Этот чувак возомнил себя богом», — пронеслось у неё в голове.
— Что ты видишь перед собой? — спросил Енох.
— Я вижу остров, — ответила она, не задумываясь.
— Нет, это мой личный амфитеатр. Здесь ставят мои пьесы, маленькие и большие, трагические и смешные. Благодаря этому острову мне не скучно в своём изгнании.
Он посмотрел на Сюзанну, его глазах мелькнули хищные оранжевые искры.
— Конечно, я мог бы быть сейчас в Лондоне, вершить мировую политику, внедрять свои идеи масонам, членам королевской семьи, парламенту, а также уличным панкам. Но в Лондоне слишком много желающих поиграть в Бога. А здесь я один такой.
Они погрузились в молчание, лишь город внизу переливался своими огнями.
— Пойдём со мной, я должен тебе ещё кое-что показать, что-то, что заинтересует тебя больше взрослой глупой игры, — сказал, наконец, Енох.
Они стали спускаться вниз, по тем же скрипучим ступенькам, мимо старинных витражей и картин, мимо пыли времён. Они шли дальше, прямо в подвал, где раньше располагались кельи. Сейчас из дверей доносилась тихая мрачная музыка и запах ароматных благовоний. Это оказалось единственное помещение в соборе, где горел свет, вернее слабое красноватое свечение. Из двери тянуло жаром живой плоти.
Енох приоткрыл дверь, Сюзанна увидела подростков в чёрном, таких же, что толпятся вечерами в душных клубах, их было, кажется, человек пятьдесят. Все разные, но все так похожи. Они с Енохом вошли в большой зал, окутанный светом красных ламп, заполненный дымом сигарет и марихуаны, сладкими благовониями, ароматом сладкого вина, запахами живых тел. Дети совершенно не обращали на них никакого внимания. Они слушали музыку, мрачно курили, уставившись в пол. Некоторые сидели в кругу по пять человек, другие ходили в одиночестве по залу, озирая невидящим взглядом пространство, кто-то пил вино, кто-то спал. Впрочем, все они выглядели вполне счастливыми, погрузившись в свой собственный мир из страшных фильмов, музыки и книг.
— Этой мой цветник, моя оранжерея, — сказал Енох вполголоса, обводя взглядом готов. — Кровь вкуснее, когда жертва счастлива. Я собираю их здесь, я дарую им счастье и покой, затем они отдают мне свою жизнь. На смену им приходят другие.
— Хитро придумано, — ответила Сюзанна, понимая какое это счастье, когда не нужно часами выслеживать жертву и заманивать её в безопасное место.
— Подросткам нравится вампирская эстетика и культ смерти. Вампиры — эстетствующие социопаты. Бунт подростка не что иное, как нежелание вливаться в общество конформистов, нежелание терять свою личность. Это агония личности. Вампир для них — олицетворение вечной молодости и презрения к человеческому обществу. Вампир может жить так, как хочет, и ни от кого не зависеть. Они верят, что смогут стать вампирами, что смогут прикоснуться к вечности. В чём-то они правы, умирая, они эту вечность и обретают.
— Это красиво, — вздохнула Сюзанна. — Людской заповедник, ферма. Что может быть лучше? Ты даришь детишкам моду на чёрный цвет и смерть, они добровольно отдают тебе себя.
Енох ещё раз окинул взглядом своих подопечных.
— Страшно подумать, когда-то я хотел стать «вегетарианцем», покупать донорскую кровь. Но я не получал от неё ровным счётом ничего. Нам нужны не какие-то эритроциты или гемоглобин, нам нужна сама жизнь. Без неё никак, всё равно что сок томатный выпить.
Он снова посмотрел на Сюзанну, в красном свете его лицо совсем теряло человеческий облик.
Только сейчас она поняла, насколько голодна, этот неистовый душераздирающий голод сковывал её тело и душу. Сейчас её хотелось овладеть, а затем выпить до дна того голубоглазого длинноволосого юношу, прячущегося в тени.
— Выбирай любого, — велел Енох. — Это будет моим авансом. За той дверью ритуальная, там есть всё необходимое.
Сюзанна сорвалась с места как дикий зверь. Секунда и она уже рядом со своей жертвой, гладит волосы и смотрит в глаза. Он глядит на неё как кролик на удава, он идёт за ней как за Гаммельнским крысоловом.
Она валит его на кровать, их губы сливаются в кровавом поцелуе. Одурманенная жертва не чувствует боли. Ловкие пальцы Сюзанны освобождают его от одежды, царапая кожу, заставляя кровь выступать алыми бусинами.
Она на нём, а он в ней, только руки сжимают сталь ритуального ножа, которая приятно холодит пальцы этой слишком горячей зимней ночью. Сюзанна чувствует пульсацию его крепкой молодой плоти. Её неживое тело способно наслаждаться, чувствовать, обволакивать.
Красная кровь из распоротого горла юноши разбавляет её оргазм новыми красками. Она припадает к нему, всё ещё теплому и пока живому, выпивая его душу вместе с беззвучным криком на окровавленных губах. Его кровь заливает белые простыни, струится по её алым губам и упругим грудям. Именно так открывается вечность. Мальчишка умирает счастливым, сомкнув подведённые чёрным веки.
Сюзанна закуривает сигарету…. Её одолевает грусть. Кто-то другой с красивыми скулами и длинными рыжими волосами должен был быть на его места. Такова неразделённая любовь убийцы… Но всё ещё впереди. Мечты уплывают в потолок вместе с дымом ментоловых сигарет.
***
Морриган отложила в сторону окровавленные инструменты и смахнула рукавом халата пот со лба. Работа в две смены далась ей нелегко. Слишком много трупов за прошедшую ночь, когда появился этот злосчастный зелёный туман, повлёкший за собой внезапные видения и массовый психоз.
Совершенно разные люди, разных возрастов и профессий оказались на столе судебного морга. Все внезапные смерти на улице или дома оказываются в сфере деятельности судебных медицинских экспертов, а не патологоанатомов, которые занимаются исключительно смертью на территории больницы.
Все попавшие к Морриган трупы не имели никаких внешних повреждений. При вскрытии у всех обнаружена остановка сердца. Правда, истинная причина так и осталась для всех загадкой. Что это? Загадочный выброс в атмосферу или же испытание нового оружия массового уничтожения? Ныне всё возможно. Не стоит исключать и причины мистического характера. Что бы это ни было, нужно поставить в известность ФБР. Однако полицейское руководство настаивает на замалчивании этого дела. Ну что ж, в целом, это их проблемы.
От Морриган здесь требуется лишь чёткая постановка диагноза, а не игра в детектива.
Смерть загадочно молчал вместо ответа на все вопросы. Словно, действительно не знал ничего о причинах происходящего. Он рад беседовать о житейском, словно дела мертвых и вовсе его не волнуют.
========== Часть 8 ==========
— Я могу дальше рассказать тебе свою историю, раз уж тебе интересно? Просто во мне накопилось слишком много этого дерьма. Оно меня терзает, — Джон разливал по стопкам огненный кальвадос; тускло мерцали свечи на грязной поверхности стола.
Печальная луна заглядывала в окно. В магнитофоне тихо играла скрипучая демка «Eros&Thanatos», то, что было дороже всех золотых альбомов и верхних строчек чартов, вырванное когтями из собственной души и бездны андеграундного ада.
— Я что, проктолог душ человеческих? — усмехнулся Раст.
— Заткнись и слушай, это потом пригодится тебе, наверное. Мы переходим к следующей главе моей безумной жизни, в которой я встретил Линду. Она была безумной. Мне казалось, что я влюбился или просто приказал себе влюбиться в неё. Мне сложно испытывать привязанности, наверное, я просто чувствовал себя одиноким без постоянных отношений, хотя мы часто ссорились, она тянула из меня деньги, требовала, чтобы я не бухал, умоляла трахать её по три раза на дню, а мне было не до этого.
Шел 81-й год, мне было 22 года. Я переставал считать себя лохом.