Или никто не знает, как скудна казна у каждого из эллинских царей после неудачи в Египте? Да Приам может без особого ущерба для себя удвоить казну каждого из нас. Или я не прав, Антенор?
– Ну, удвоить, это все-таки слишком.
– Хорошо, увеличить на половину.
– Пожалуй, ты прав.
– И, Антенор, давай начистоту. Для вас даже лучше, что мы пришли, попытались взять Трою, но сами попросили мира. Понимаешь почему?
– Не совсем.
– Но это же проще простого! Заключив такой твердый мир, мы лишаемся возможности далее войной решать наши торговые разногласия. И вы спокойно продолжаете обирать Элладу, как делали это все последние годы.
– Я бы попросил… – начал Менелай.
– Менелай, давай не будем. Почему ты оставил Париса в своем доме так легко? Наверное, троянский царевич привез тебе нечто весьма ценное? А? Может быть, предложение вступить в торговый союз? Предложение обирать других царей Эллады вместе с троянцами? Не так ли?
– Откуда ты знаешь?! – ошеломленно спросил Менелай.
– Не знаю, а догадываюсь. Поэтому не мешай мне вести переговоры.
Антенор слушал их перепалку со смесью интереса и смущения. Его полностью удовлетворяла позиция Одиссея, соответствующая, по его мнению, интересам Троады. Но смущала беспринципность царя Итаки. Которую несколько позже, но тоже во времена античные, назвали бы циничной.
– Одиссей, меня полностью удовлетворяет твоя позиция. И я буду настаивать перед Приамом на заключении мира. Скажу больше, если царь будет колебаться, я выйду к народу, и потребую, чтобы сами люди вынудили царя принять ваши условия. Мы ничего не теряем, ты прав. Это поймет даже последний глупец. Но больше того, мы выигрываем. Приам умеет считать деньги, и согласиться с вами.
– Не забудьте о Елене, – вставил Менелай.
– Далась тебе твоя пожирательница детей, – досадливо бросил Одиссей.
– Ты и это знаешь?!
– Да об этом вся Эллада знает! И вообще, чем меньше твоя баба будет фигурировать в качестве предмета переговоров, тем лучше для всех. В том числе и для тебя.
– Но я все равно требую вернуть ее, – упрямо заявил Менелай.
– Да вернем, ее, вернем, – уверенно бросил Антенор.
– Царь, у меня для тебя важные новости, – с порога бросил Антенор, придя во дворец, куда его сразу пустили и провели к царю. Авторитет благородного мужа был весьма высок.
– Слушаю тебя, благородный Антенор. – Приам выглядел немного утомленным, но держался уверенно.
– Я хотел бы, чтобы при нашем разговоре присутствовал и твой старший сын, Гектор.
– Согласен. Эй, кто там! Позовите Гектора.
Наследник престола как будто только того и ждал. Он появился почти сразу после призыва отца.
– Ты меня звал, отец?
– Да. Благородный Антенор хочет рассказать нам с тобой нечто важное. Мы слушаем тебя, Антенор.
– Ахейцы предлагают нам очень выгодный мир. – И он изложил предложение Одиссея.
После его рассказа воцарилось недолгое молчание. Его прервал Гектор.
– Отец, надо принимать предложение ахейцев, – решительно сказал он, и продолжил, – это соглашение надо подкрепиить мнением всех троянцев. Пусть Одиссей и Менелай расскажут о своих предложениях людям на площади.
Приам поморщился.
– Ты будущий царь, Гектор. Неужели тебе не пришло в голову, что прежде чем обращаться к народу, надо бы обсудить вопрос внутри царской семьи.
Антенор во время этой реплики постарался стать как можно незаметнее. Меньше всего ему хотелось участвовать во внутрисемейных дискуссиях дома Приама. Это не укрылось от глаз Гектора.
– Отец, я считаю, что опасность слишком велика. Поэтому сейчас не время заниматься делами нашего царского дома. Парис втянул нас в эти дела, не посоветовавшись ни с кем из нас, и мне тоже не хочется слушать его аргументы.
– Возможно, он скажет что-то новое.