Ну, покажите, как умирают имперские вояки! Или уже не имперские? Просто рабовладельцы и работорговцы великой империи от Сахары до Таврии. Которую вы поили нашей кровью и нашим потом.
Но все, ваше время кончилось, истеричная имперская мразь с «горячей полуденной кровью».
Что ж, мы попрохладнее будем. Зато меч у нас стальной. А у вас бронзовые обрубки.
– Сдаемся, сдаемся! – орет толпа на берегу.
Сдаются. Да на кой вы нам нужны? Мы рабами не торгуем.
Голубые глаза Тамирис смотрят с небес. Тамирис, первая любовь. Первая ночь на Лысой горе, оскверненной потом вами, горбоносые твари.
И не знают отдыха руки. Тамирис, Тамирис, Тамирис, свистит и чавкает меч, врубаясь в чью-то плоть.
Как жаль, что вас так мало, твари. И все еще нет успокоения мятущейся душе, и идешь по прибрежному песку, как по разгромленной мясной лавке, небрежно пиная ногами куски разрубленных тел.
Нет, тела у нас. Тела были у Тамирис, у Вольфганга, у той юной ведуньи, хотевшей ласточкой взлететь с обрыва навстречу солнцу.
А это туши. Туши зверья. Двуногого зверья, которое к вечеру начнет жрать зверье четвероногое.
Ну почему вас так мало?!!!
Тамирис, и вы, мои сестренки, с Лысой горы, я не насытился их кровью!!!
Я хочу искупать в ней свою и вашу душу.
– Отец, воины ждут тебя. Они хотят видеть своего Бога.
– Потом, Перун, потом. Погодите еще немного. Хорошо?
– Как скажешь, отец.
Это было. Было. И Велес, сын Веды рассказал об этом сражении в своей легендарной книге.
На память потомкам, не потерявшим умения думать.
Глава 8. Случайные заработки жителей Олимпа
– Хороша ушица. И как ты умудряешься в любом месте сразу так много наловить хорошей рыбы?
– Так я же бог морей, – рассмеялся Посейдон.
– Хватит трепать, не на партсобрании, – сказал Купала.
Впрочем, извини, читатель, Аполлон-Купала таких слов еще не знал. Но суть фразы была именно такой. Ибо и церковные соборы, и тупой треп на мероприятиях КПСС, НСДАП и иных подобных структур по сути одно и то же. Не составляли исключения и официальные сходки богов на Олимпе.
Которые вызывали скуку и тошноту у многих.
И когда на очередном официальном сборище Купала с Посейдоном, разумеется, осушив перед этим амфору доброго коринфского, бестактно стали требовать скорейшего окончания официальной части, и начала оргии, Зевс разозлился не на шутку.
– Идите-ка вы к людям, и поработайте по найму годик. Когда поумнеете, вернетесь на Олимп.
Вот они и пошли в Трою и нанялись служить царю Лаомедону.
Аполлон пас стада царя, а Посейдон строил стену вокруг города.
Разумеется, способность тонко чувствовать природу весьма полезна в пастушьем ремесле. Но никакая магия не позволит построить стену. Пришлось Посейдону нанять изрядную бригаду. Благо денег в его храмах было достаточно.
– Слушай, а пошлем-ка мы этого маньяка Зевса, и полетим домой, на север, – предложил Аполлон.
– Я на севере уже триста лет не был, отвык, – грустно сказал Посейдон. – И потом, чего ты его так уж критикуешь, Аполлон. Сам как будто бы отрок невинный. Вот и тут нимфу Эону соблазнил.
– Не соблазнил, а так кое-чему из наших волховских дел научил, ну и по нашему обычаю закрепил некоторые навыки на практике. Ибо, какое же омоложение без любви. Любовь, это брат ты мой, не только глупое чувство смертных, но и высокое волховское искусство. В том числе в делах лечения и омоложения.
– Да, наши сборы на Лысой горе были поинтереснее этих непрекращающихся оргий на Олимпе. Бывало, готовишься, летишь. Весь трепещешь от ожиданий. Кто откуда прилетит. Чего нового расскажет…
– И покажет, – лукаво рассмеялся Аполлон.
– И покажет, – спокойно подтвердил основательный Посейдон, и продолжил, – а тут одно и то же. Только ведовства все меньше и меньше, а откровенных потаскух все больше и больше.