Влад больше никогда не будет со мной. От таких, как бэби, не уходят. За такими, как бэби, следуют всю жизнь. Непонятно только, что она нашла во Владе. Конечно, бэби бросит его, не пройдет и трех месяцев. Но вернется ли он ко мне? А если и вернется, то все равно будет искать ее в каждом дне. Чтобы ловить с ней рыбу, болтать ногами в прохладной воде, есть виноград, пить текилу, глазеть на прохожих, мокнуть под дождем, стрелять сигареты, кататься на колесе обозрения, читать правила поведения пассажиров в метро, стричься, пускать мыльные пузыри, собирать марки, кормить пингвинов пломбиром. И мечтать быть с ней, пока смерть не разлучит души.
Бэби ждала меня в холле, сидя в кресле со сложенными по-турецки ногами. Тут же крутилось несколько молодых людей, которые сразу отпали, как только она помахала мне рукой.
– Потрясно выглядишь, – сказала бэби. – А прикид у тебя просто чумовой. Костюмчик на все сто.
– Обыкновенный костюмчик.
– Да ладно тебе… ну что, двинули?
– План такой, – я подтянула молнию на плохоньком комбинезоне бэби, – сначала мы подберем тебе лыжи.
– А потом ты научишь меня кататься?
– Если ты будешь хорошо себя вести.
– Я буду хорошо себя вести. Я буду паинькой. Обещаю.
…Она оказалась потрясающей ученицей. Я предполагала что-то подобное, недействительность превзошла все мои ожидания. А может, все дело было в бесстрашии бэби? Она бесстрашно смеялась, запрокинув голову, бесстрашно рассказывала о гангстерах, играющих в го, и вот теперь бесстрашно соскользнула с пологого склона для приготовишек. Трудно было поверить в то, что бэби делает это в первый раз.
– Корпус вперед! – крикнула я ей.
– Я помню, помню!..
После нескольких десятков удачных спусков бэби подъехала ко мне: глаза ее нестерпимо сверкали, рот то и дело растягивался в блаженной улыбке, а на щеках играл румянец.
– Ну как? – спросила она.
– Неплохо, совсем неплохо. Тебе нравится?
– Я просто в ауте. Даст ист фантастише!
– Даст ист абер прима! – расхохоталась я.
– Ты и немецкий знаешь?
– Этвас. Немного.
– Слушай… А может, мы поищем какое-нибудь другое место? – Бэби оперлась на палки и умоляюще посмотрела на меня.
– А это тебе чем не нравится?
– Народу много. Флажков. Детей каких-то дурацких…
– Ты сама ребенок. Дурацкий, – мне внезапно захотелось погладить бэби по голове.
– Давай двинем туда, где посерьезнее, а?
– Не стоит. Пока не стоит. Не думай, что все будет так легко и просто. Кое-какие навыки должны закрепиться до автоматизма, к тому же повороты у тебя хромают.
– Здесь они не закрепятся. – Бэби снова потеребила крест у себя в ухе. – Здесь мне уже скучно. Так я могла бы и где-нибудь в Парголово покататься.
– Не говори глупостей, – тоном учительницы младших классов изрекла я.
– Ну, пожалуйста…
– Не канючь. И марш наверх!..
В конце дня я сдалась, и мы отправились на трассу для мастеров. Я хорошо знала ее по своему прошлому приезду, бэби же видела ее в первый раз. Для начала я устроила пару показательных спусков, потом наступила ее очередь.
– Все помнишь? – Я нагнулась и проверила крепления.
– Все. Группироваться, не выбрасывать палки… Да все будет в порядке. Не переживай.
Губы бэби были плотно сжаты, а в глазах появился сосредоточенный потусторонний блеск, свойственный лишь лыжным экстремалам.
– Тогда с Богом. Давай!..
Бэби родилась горнолыжницей. Впрочем, с тем же успехом она могла родиться парашютисткой, альпинисткой, байкером, ловцом жемчуга. Она родилась бэби, и это все объясняло.
Это объясняло ее полет, маленький ангел был создан для снегов, ущелий, почти вертикальных, отвесных склонов. Я даже залюбовалась ею. Влад никогда ко мне не вернется. Никогда. Ни-ко-гда. Оттолкнувшись палками, я следом за ангелом сорвалась вниз.