Нет, ну надо же! Земеля земелю всегда поддержит, а? Права я?
– В каком смысле поддержит?
– Ну… Вот ты на лыжах катаешься?
– Катаюсь.
– А я нет.
– Правда, что ли? – изумилась я.
– Истинная. – Для убедительности бэби прикусила ноготь большого пальца. – Я на них даже не стою. Научишь меня?
– Не знаю… Лучше бы тебе обратиться к инструкторам. Их здесь как грязи.
– Держи! – «Беломорина» перекочевала в мои руки. – Я не хочу, чтобы инструкторы. Я хочу, чтобы ты. Не переживай, я способная. С парашютом уже прыгала, с аквалангом спускалась, теперь остались горные лыжи.
– Ну, много чего осталось… Гонки на собачьих упряжках, например. Полет на воздушном шаре… Вокруг света за восемьдесят дней.
– Все впереди.
Бэби придвинулась ко мне близко, слишком близко. Ее глаза плыли надо мной грозовым облаком, ее губы покачивались надо мной, как лодки, ее подбородок опрокинулся, как чаша, полная молока.
– Все впереди, слышишь? У нас вся жизнь впереди. Целая огромная жизнь.
***
…Я проснулась от глухого стука в окно.
Стекло было залеплено точками снега, и пока я соображала, что бы это могло быть, в него ударил очередной снежок. После чего последовал пронзительный короткий свист.
Бэби.
Бэби сидела на сосне прямо напротив окна моего номера, оседлав толстую ветку. Высота была приличная, сосновый ствол – абсолютно гладким, как ей удалось забраться сюда, оставалось загадкой. Она могла бы постучать в двери номера, но предпочла разбудить меня таким экстравагантным способом. Она была бэби, и это все объясняло.
– Сума сошла! – крикнула я, открывая окно. – Зачем ты залезла туда, сумасшедшая?
– Чтобы сказать, что день сегодня будет офигительным! И еще, что ты обещала научить меня кататься на лыжах.
– Разве?
– Стопудово. Жду тебя в холле через двадцать минут.
– Через сорок.
– Через полчаса, – отрезала бэби и, совершив головокружительный кульбит, спрыгнула на землю.
Я даже не успела испугаться за нее.
Пока я мылась в душе, натиралась кремом от солнца и натягивала на себя комбинезон, меня не оставляли мысли о прошедшей ночи.
Ночи с бэби.
Я провела ночь с девушкой, которая отбила у меня Влада, и теперь могла с уверенностью сказать: такой ночи у меня еще не было. Никогда в жизни.
И анаша здесь ни при чем.
Рот у бэби не закрывался, но это не напрягало меня. Погружение в ее двадцатилетний мир прошло легко и безболезненно, – и он оказался фантастическим, похожим на латиноамериканский роман, китайскую притчу и триллер одновременно. Бэби жонглировала самыми разными городами (Нью-Йорк, Лондон и Барселона в их число не попали, за что я была несказанно благодарна ей), вытаскивала из заднего кармана джинсов самые удивительные пейзажи, вынимала из-за щеки самые потрясающие человеческие типы. Ее Амстердам был совсем не похож на мой собственный Амстердам, то же случилось и с Парижем, и с Салониками, мы пили разную на вкус граппу и ракию, в моих венецианских каналах не было ничего, кроме тины и отходов, в ее же – цвели папоротники и плыли завернутые в папиросную бумагу локоны влюбленных. От бэби я впервые услышала о кошках с девятью хвостами и о гангстерах, которые играют в го. Я была почти уверена, что большинство рассказов бэби – плод ее фантазии, не больше. Но плод этот был прекрасен, он благоухал.
– Слушай, тебе нужно книги писать, – сказала наконец я, полностью обессиленная ее историями.
– Уже.
– Что уже?
– Уже пишу. – Бэби кивнула в сторону ноутбука. – Она там.
– Книга?
– Роман.
– Дашь почитать?
– Дам. Когда-нибудь.
– О'кей. – «О'кей» – неужели мои губы произнесли это?
Я почти не помнила, как вернулась к себе, а вернувшись, упала на колени посередине номера и разрыдалась. Боль, на время отступившая, ударила по мне с новой силой. У меня нет никаких шансов. Никаких.