***
…От слов простачка Гаро отмахнуться было легче легкого (тоже мне, Нострадамус хренов!), но Сардик вовсе не спешил делать этого. Во-первых, в полусонном предсказании фигурировала девушка, а к девушкам он относился с благоговением. И не терял надежды встретить когда-нибудь ту единственную, что вдохнет жизнь в его истомившуюся ожиданием душу. И во-вторых – сегодня в полдень он и должен был встретиться с девушкой! Или с женщиной, которую никогда не видел прежде.
Девушка была наводкой Аньки-Амаретто.
Анька позвонила около недели назад, чем повергла Сардика в краткосрочный болевой шок: никогда прежде она не звонила ему персонально. К тому же Сардик был почти уверен, что телефон мастерской был навеки вытравлен из Анькиного сердца после хельсинского побега Ужа пятилетней давности. Уж тихо слинял и в этот раз. Со времени посиделок в «Карле и Фридрихе» прошло полтора месяца, они больше не виделись, но от знакомых Сардик слышал, что Уж отбыл в Германию, кутнув напоследок в «Астории»: с цыганами, медведями и квинтетом исполнителей музыки реггей. Присутствовала ли при этом Анька, Сардик не знал.
– Привет, доходяга, – сказала Анька. – Узнаешь?
– Узнаю, конечно, – ответил Сардик, судорожно прикидывая, зачем он понадобился Аньке.
– Какого хера ты сдал меня этой дешевке?
– Дешевке? – Он сделал вид, что не понимает, хотя ясно было: речь идет об Уже.
– Дружку своему бывшему, Ужевичу.
– А-а… Было дело. Увиделись – терки перетерли. Каюсь, дал номерок. Он попросил, а я дал. Я ведь не знал, что твой телефон засекречен. Предупреждать надо!
– Он меня три дня доставал, – пожаловалась Анька.
– И что, встретились?
– Ага, встретились… Он и пара моих приятелей.
– И что?
– Физиономию его немецкую слегка подкорректировали.
– И что?
– Больше не звонил.
– Физиономию-то сильно подкорректировали? – запоздало поинтересовался Сардик.
– Не боись, жена по-любому узнает. И тебе на будущее совет, доходяга: никогда не обижай слабых женщин. Они на самом деле сильные. И злопамятные.
– Не буду. Честное слово.
– Ну и умница. Я, кстати, тебе насчет женщины и звоню.
– Ты меня интригуешь!..
– Никакой интриги, лапа моя. Ко мне на днях подруга из Москвы приезжает, старинная. У ее любовника галерея на Крымском, вот она и попросила меня прозондировать питерскую почву, появились ли интересны: художники и тэ пэ. Я про тебя вспомнила. Есть что показать?
– Найдется несколько вещей, -
Сардик даже дыхание затаил: надо же, как все замечательно складывается! Не успела просохнуть краска на «Воркующем рыцаре», и вот, пожалуйста, – на горизонте появился первый потенциальный покупатель. На ловца и зверь бежит – и это может быть вариант. Еще какой вариант! – не то что с типом по имени Альбрехт. Сардик заканчивал «Рыцаря» с прицелом на немца, но выцепить Альбрехта так и не удалось. Телефон его был то вне зоны доступа, то попросту заблокирован, и лишь однажды они поговорили. Немец шепотом сообщил Сардику, что находится на каком-то приеме и что серьезно что-то обсудить не получится. И что лучше Сардику позвонить завтра, чтобы они обстоятельно смогли обо всем договориться. Но назавтра телефон Альбрехта снова оказался вне зоны доступа. И Сардик плюнул на ужовское протеже, он так и заявил молчащей трубке: иди ты в жопу, Альбрехт!..
– …Девушку зовут Ирэн. Запомнил?
– Запомнил, благодетельница! – тут же залебезил Сардик.
– Она с тобой свяжется. Состыкуетесь – а дальше как покатит. Все, целую. Ариведерчи, лапа моя!..
Ирэн, Ирэн – прекрасное, удивительное имя! И главное – понятное. Большегрудое, крепконогое и ладно сбитое, не то что все эти эфемерные Эдны, Эмилии и Холли Голайтли.
Ирэн проявилась через три дня.