– Я посмотрю младенца, а вы перенесите сэра Гортрана в комнату на постель. Ничего не трогайте...
Ребенок слабо пискнул у меня в свертке, и я бросилась с ним на кухню, смела рукой все со стола, укладывая малыша, посиневшего от холода. Но он дышал и на умирающего совсем не походил. Я послушала сердечко, пошевелила ручками и ножками. Пока что его жизни ничего не угрожало, если только не будет осложнения после пребывания в холодной воде. А вот Гортран… с таким ранением может не выжить.
– Мардж! – крикнула я, и женщина оказалась позади меня.
– Разотрите малыша жиром, помассируйте ручки и ножки, заверните в одеяло и дайте козьего молока. А я посмотрю сэра Гортрана.
– Боже, какой малютка! Кто мог с ним так обойтись? Гортран сказал, его хотели утопить!
Я сама не знала, какая тварь могла так поступить с младенцем, но очень надеялась, что, когда советник придет в сознание, он расскажет нам об этом. Рана Уэлча была очень серьезной, и я в растерянности не знала, что мне делать. Здесь нужна операционная и условия стационара, нужен антибиотик. Если задеты жизненно важные органы, нужна интенсивная терапия. Ничем подобным здесь даже не пахло. Я посмотрела на Мардж, которая качала уснувшего малыша, а передо мной лежал несчастный Гортран, у которого начиналась лихорадка по неизвестным мне причинам. Слишком рано для заражения крови. Слишком стремительно. Если только лезвие не было чем-то смазано. Чем-то ядовитым. Я смочила губы Гортрана, мечущегося в лихорадке, водой и растерла ему грудь и ладони уксусом, вспоминая, что именно так советует поступить «народная медицина». Но жар не спадал. И я не могла ему помочь. Никаких лекарств, полная беспомощность. Только смотреть, как он умирает, прикладывая повязки к ране и не зная, чем ее продезинфицировать кроме спирта или прижечь раскалённым железом. Но рана колотая, и мне надо знать – нет ли повреждений внутри…
«Ему поможет Памир-трава» и вздрогнула всем телом. Обернулась по сторонам. Как будто услыхала, как это кто-то сказал вслух, но рядом стояла обеспокоенная Мардж, а Арсис сидел на табурете и зачем-то выглядывал в окно. Последнее время он вел себя очень странно. Словно чего-то боялся. Потом вдруг подскочил с табурета и оттащил Мардж в сторону.
– Надо унести его отсюда. Он умирает. И если умрет прямо здесь, виноваты будем мы. Нас казнят за убийство главного советника герцога.
Он не сильно старался говорить тихо, и я слышала каждое его слово, выдавленное с шипением и доносящееся до меня чуть ли не эхом.
– Морган этого не допустит.
– Морган уже давно не тот мальчишка, которого ты выкармливала. Не тешь себя иллюзиями.
– Где мне взять Памир-траву? – спросила я, и они оба замолчали, повернули ко мне головы.
– Зачем…зачем она вам? – тихо спросила Мардж, ее голос чуть дрогнул.
– Она должна ему помочь. Надо собрать головки цветов, заварить и, смешав с жиром, смазать раны. Жар спадет и, если лезвие было отравлено, яд будет нейтрализован, – ясно и четко ответила я и ощутила, как по телу пробежала волна суеверных мурашек. Голос мой, слова мои. Я говорю… Но никогда раньше ничего подобного я не знала. А теперь знаю. Даже знаю, как сцедить отвар и в каких количествах дать больному.
– Памир-трава растет… на…на кладбище, – тихо сказала Мардж.
– Не на кладбище, а у дороги, у старого дуба, где похоронена сожженная ведьма. – сказал Арсис и с яростью на меня посмотрел. – Туда никогда и никто не ходит. Это место проклято. А трава ядовита, и руке человека запрещено ее касаться. Говорят, кто тронет – тот умрет.
– Мне нужна эта трава. Иначе умрет он. Где находится старый дуб? Как туда идти?
Они переглянулись, и в этот раз я увидела страх даже в глазах Мардж.
– На окраине леса. За грядой камней. Это место опечатано и заговорено монахами. Не стоит туда ходить, Ждана. Там опасно.
– Чем? Тем, что кто-то когда-то сжег невинную женщину и закопал ее кости? А остальные боятся похороненных мертвецов и растущих там цветов?
– Там даже звери не рыскают, и трава как будто выжжена, а на дубе нет ни единого листика. Проклятое место!
– Глупости. Как туда дойти? Это далеко?
– Нет… не так, чтоб далеко. Если отсюда через поле к лесу идти, то надо на пригорок подняться. Дуб отсюда видно… точнее, его голые ветки.
– МАРДЖ!
– Что? Если эта трава может ему помочь, то пусть принесет ее. Не ты ли сказал, что, ежели он умрёт, мы понесем наказание? Так дай ей спасти его!
– А если сорвет травы и сама… того?
– Бред! От просто сорванной травы никто не умирал, а есть я ее не собираюсь.
Малыш заплакал, и я взяла его у Мардж на руки, снова осмотрела. Кожа младенца порозовела, дыхание чистое, посасывает свой пальчик и жалобно хнычет. Голодный бедняжечка, такой сладкий. Глазки голубые и реснички длинные…. Как бы я хотела, чтоб и у меня такой малыш появился, чтоб вот так на руки взять, к груди прижать… «У вас, к сожалению, не может быть детей».
– Дайте ему козьего молока.
Отдала младенца Мардж и сглотнула горький ком в горле.
– Его надо кому-то подбросить, а не молоком поить. – проворчал Арсис. – Не дай Бог его здесь найдут! Отнеси его в город, Мардж, или выбрось возле леса.
– Выбросить ребенка? Ты в своем уме?
– В своем! Слушай, что говорю, иначе быть беде!
– Хватит каркать, как ворон старый. Молока лучше принеси. А завтра я найду родителей малыша и отдам его им.
– Дура! Тебя обвинят в том, что ты его украла, как ты не понимаешь?!
– Это ты уже совсем из ума выжил. Молоко неси!
Я набросила накидку с капюшоном, взяла небольшое лукошко и пошла в сторону леса. Сейчас не стану задавать себе вопросы – откуда знаю про траву эту. Потом подумаю. Или совсем думать не стану. Главное найти ее, заварить и дать Гортрану, смазать его раны.
«Надо еще корни сон-травы найти и ласхар-цветка, чтоб сил быстрее набирался» – остановилась и голову вниз опустила на мелкие белые цветочки с узкими длинными листьями. Наклонилась и нарвала цветы, бросила в корзинку. По мере того, как приближалась к лесу, ветер усиливался и трепал капюшон с подолом моего платья. Воздух стал прохладным и насыщенным. К утру точно начнется гроза. Надо успеть. Я вышла к каменной гряде и увидела на фоне неба, освещенного луной, ни облачка… и я не знаю, отчего решила, что скоро гроза с дождем начнутся. Чем ближе я подходила к камням, тем сильнее дул ветер. Где– то на ветках закричали вороны и, взметнувшись вверх, пролетели над моей головой.
По коже пробежался ворох мурашек, и я боязливо оглянулась по сторонам. Неприятное место. Нагоняет тоску, и хочется развернуться и прочь бежать что есть силы. Арсис был прав. Везде раскинулись деревья с пышной кроной, а здесь словно круг выжжен, ни одной травинки, на дереве мощном и высоком ни одного листика. И по самому кругу камни выложены и кресты стоят, отгораживая место от всего леса. Я в круг ступила, и ветер вдруг стих. Точнее, я видела, как шатаются за кругом деревья и волнами переливается трава, но шевеления воздуха возле меня не происходило. Кровь стала холодеть в венах в полном смысле этого слова, я ощутила, как под кожей становится холодно и в горле сохнет. Еще никогда я не испытывала такого сокровенного и необъяснимого ужаса, и в то же время поздно отступать и бежать. Я здесь и должна сделать все, чтобы спасти Гортрана. Сделала шаг в сторону дуба, затем второй. По голой земле прокатились сухие листья. Я посмотрела на ветки, сплетенные между собой, похожие на многочисленные руки, вздернутые к небу… Я сделала еще один шаг и судорожно глотнула холодный воздух. Возле бугрящихся выпяченными жилами корней виднелись светло-сиреневые цветы, похожие на маки. От них исходил сильный запах, напоминающий аромат лилий. Я приблизилась к цветам и вдруг ощутила, как змея на моей руки нервно метнулась. Одернула манжет и посмотрела на запястье, покрытое едва затянувшимися шрамами. Тварь искусала меня до ран после последнего прихода Моргана. Может, она предупредить хочет, что если цветов нарву… то…