— Не предшествовало ли недугу какое-либо событие, которое могло её потрясти? — спросила Драгона.
Родители развели руками. Они ничего такого припомнить не могли, а на расспросы дочь так и не ответила, однажды онемев. Навья пронизывающим плоть взглядом уже видела, что никаких телесных недугов у девушки не было. К своей досаде она понимала, что хворь Ягодки лежала в душевной области, которая была ещё очень мало изучена, исцелению душевные болезни почти не поддавались, несмотря на все достижения хитроумной врачебной науки навиев. Язык не поворачивался сказать бедным родителям, что помочь их дочери вряд ли получится... И тут серебристо и нежно прозвучал голос Светланы:
— Позволь, я попробую.
Как ни тяжело Драгоне было признавать своё бессилие, но, ставя благополучие девушки выше своего самолюбия, она кивнула. Всё-таки Светлана — великая и прославленная кудесница, за годы своих странствий излечившая бессчётное число народа, и в душе навьи забрезжила надежда.
Светлана между тем присела напротив девушки, мягко взяла её безжизненно лежавшие на коленях руки в свои, заглянула в глаза. Родители, видимо, принимали её за сотрудницу лечебницы, поскольку на волшебнице по-прежнему был халат, шапочка и бахилы. Они не подозревали, что Светлана тут совсем не работает.
— Ягодка... Ягодка, — ласково прозвенел голос кудесницы. — Если слышишь меня, моргни глазками.
Драгоне даже показалось, что слова, слетая с её губ, превращались в золотистые лёгкие узоры, которые пересекали пространство и растворялись совсем близко от лица девушки, как бы окутывая его мельчайшей пыльцой.
Ресницы Ягодки дрогнули. Она моргнула! Мать тихо ахнула и прижала пальцы к губам. Светлана предостерегающим движением приложила палец к своему рту, как бы прося пока придержать восторги, потому что её работа едва-едва началась. Рано радоваться. Мать мелко-мелко закивала и зажала себе рот, а её глаза наполнились слезами.
Кудесница подняла руку, и её тонкие пальцы неуловимыми движениями начали что-то рисовать в воздухе. Теперь Драгона явственно разглядела узор золотой волшбы, который мягко стекал с кончиков её ногтей и окутывал голову девушки. Чудесное кружево текло и текло, сплетаясь в сплошную сетку, пока не покрыло коконом всё тело Ягодки. Эта сетка вспыхнула и исчезла, словно впитавшись в неё. Ягодка вздрогнула, у неё вырвалось тихое «ах!», и она обвела вокруг себя уже совсем другим, осмысленным взглядом. Увидев родителей, она явно их узнала, у неё задрожали губы. Мать, до сих пор со слезами и в душевном напряжении наблюдавшая это зрелище, не выдержала, кинулась к дочери и схватила её за плечи:
— Ягодка, доченька! Ответь, ответь своей матушке, скажи хоть словечко!
Девушка громко всхлипнула и затряслась от рыданий. Драгоне пришлось мягко отстранить мать, а Светлана легонько ткнула пальцем в лоб Ягодки. Глаза той закрылись, и навья едва успела её подхватить — иначе девушка упала бы со стула. Драгона бережно перенесла её на обитую кожей лежанку у стены.
— Я погрузила её в целебный сон, — успокоила волшебница взволнованных родителей. — Вашей дочке необходимо остаться в лечебнице на некоторое время. Исцеление уже началось, но мне нужно поработать ещё.
Родители повздыхали, поплакали, но согласились с такой необходимостью. Убедил их в этом произошедший у них на глазах положительный сдвиг в состоянии дочери. Ягодка вышла из своего бесчувственного сна наяву, в её взоре пробудился разум, она впервые за несколько месяцев заплакала.
— Ступайте домой, — ласково сказала родителям Светлана. — Сейчас Ягодку нельзя тревожить, она будет спать. А завтра можете навестить её, только слишком рано с утра не приходите. Где-нибудь ближе к вечеру.
Пребывая в растрёпанных чувствах, родители чуть не вышли из лечебницы без своих зипунов, забыв обменять их на номерки. Так и уковыляли бы, да их окликнула служительница хранилища одежды.
Светлана сидела возле спящей девушки, не сводя с неё серьёзного, даже печального взгляда. Время от времени озадаченно поглядывая на волшебницу, Драгона тем временем заполняла книгу приёма больных. В большой тетради с кожаным переплётом она вписывала в столбцы таблицы дату приёма, имя, возраст, место проживания, жалобы, обнаруженный недуг, имя врача, прописанное лечение. Поколебавшись несколько мгновений, её перо вписало в столбец «Врач» её собственное имя, поскольку Светлана не была сотрудницей лечебницы. Недуг она записала как «повреждение рассудка», описала признаки, а вот лечение... Опять она задумалась. Как назвать то, чем на девушку воздействовала Светлана? Волшба? Но какая именно? В лечении кошками-целительницами применялся целебный свет Лалады, но Драгона им не пользовалась, а себя в качестве лечащего врача уже вписала. Подумав, она написала: «Лечебный сон». Пока сойдёт, позже можно ещё что-нибудь придумать.
— Я знаю, почему она впала в свой недуг, — проговорила Светлана, и Драгона снова вскинула на неё взгляд.
Что же случилось с девушкой? По тихому, печальному голосу кудесницы и её глазам, ставшим строгими и пронзительными, Драгона поняла, что ничего хорошего.
— Ей будет тяжело, — вздохнула Светлана. — Когда она проснётся, я должна буду поговорить с ней наедине, без чужих ушей. Возможно, беседовать придётся несколько раз. У меня сейчас в работе другой случай, я пытаюсь примирить двух братьев, которые в ссоре уже несколько лет. Со старшим всё прошло хорошо, младший пока упорствует. На словах согласие он дал, в дом к себе меня пустил, но внутренне как будто противится, не хочет работать... С ним труднее. Сейчас я должна вернуться к нему, а утром снова приду к Ягодке. Когда двери лечебницы будут открыты?
— Больница принимает страждущих днём и ночью, — ответила Драгона. — Ночью здесь есть дежурные врачи. Однако ты здесь не служишь, родственницей больной не являешься, сама недугами не страдаешь... Пожалуй, без моего присутствия придётся давать лишние объяснения. Давай сделаем так: я приду утром как можно раньше, часам к пяти, к этому времени приходи и ты. И я проведу тебя к девушке.
— Хорошо, — кивнула Светлана. — Прошу тебя, если возможно, уложи её где-нибудь в тихом месте, где её никто не потревожит. Она должна спать, не просыпаясь, иначе исцеление, которое сейчас идёт внутри неё, прервётся и не пройдёт должным образом.
— Я постараюсь, — пообещала Драгона, про себя припоминая, есть ли сейчас в больнице пустые палаты.