Ого... Пульсирующий напряжённый комок чувств внутри у Драгоны содрогнулся, как от меткого, беспощадного и сладкого удара, мысли окончательно перепутались, дыхание сбивалось, волны жара и холода сменяли друг друга. Это было какое-то хитрое, властное, непобедимое и невероятно вкусное зелье, из чар которого навья не могла, да и не хотела выпутываться. Эта удивительная девушка совсем не выглядела неприступной, её приветливое личико располагало к себе и мягко очаровывало, но это была не та грубая и дешёвая доступность, отличавшая некоторых распущенных особ. Доступность душевная, а не телесная — вот в чём разница. Кудесница не отталкивала, подпускала к себе достаточно близко, и эта трогательная доверчивость и открытость пробуждала в навье желание оберегать её от людей, чьи души и помыслы далеко не так чисты, как у самой Светланы. Могла ли эта доверчивость обернуться чем-то дурным? В Драгоне ворохнулось беспокойство, и она, слегка спотыкаясь, пробормотала:
— Уважаемая Светлана, могу ли я проводить тебя? То есть... сопроводить тебя до места твоего проживания? Путешествовать и гулять в одиночку не всегда безопасно.
— Благодарю тебя за заботу, — лучисто улыбаясь ресницами и ямочками на щеках, сказала Светлана. — Но знаешь... Мне ещё не хочется с тобой прощаться. Ты, как я поняла, трудишься лекарем? Я ещё ни разу не бывала в лечебницах, которых в последние годы появилось довольно много. Не могла бы ты мне показать хотя бы одну?
Ого-го!!! Зверь-оборотень внутри Драгоны восторженно ронял слюну с высунутого языка, а его волчьи глаза сияли весенним огнём влечения... Но навья умела управлять выражением своего лица, а потому не показала своего щенячьего восторга, лишь учтиво поклонилась.
— С удовольствием удовлетворю твоё любопытство, уважаемая Светлана. Ступай за мной.
Она шагнула в проход и только спустя долю мгновения спохватилась: а владела ли кудесница таким способом перемещения? Впрочем, её беспокойство оказалось напрасным, Светлана прошла сквозь пространство с лёгкостью, и они очутились на крыльце зимградской больницы.
— Прошу! — Драгона предупредительно открыла перед волшебницей дверь.
Они вошли в передний зал. Дежурная хранилища одежды сразу замаячила на своём месте, и навья объяснила:
— Шубку лучше снять и оставить на хранение. Здесь с ней ничего не случится.
— Тут такие правила, да? — догадалась Светлана.
— Совершенно верно. — Драгона приняла у неё полушубок и отдала хранительнице одежды, взамен получив деревянный номерок. И объяснила: — Потом обменяешь эту дощечку на свою шубку.
Также следовало облачиться в чистый халат, шапочку и бахилы. Всё это Светлане было в новинку, она воспринимала происходящее с любопытством и интересом. Под полушубком на ней была тёмно-зелёная юбка с красным кушаком, вышитая рубашка и чёрная безрукавка. Головного убора она не носила, только серебристое очелье. Её коса спускалась ниже бёдер, и Драгона попросила свернуть её и убрать под шапочку.
— Это тоже правило, — пояснила она.
— Хорошо, — с готовностью согласилась Светлана и убрала волосы.
Драгона провела её по всем этажам, показывая и рассказывая. В палаты к больным они заглядывали только с их позволения, после стука в дверь; встречая коллег, навья представляла их Светлане и кратко сообщала, в какой области врачебной науки они работают. В двух хирургических залах шли операции, но Драгона не рискнула показать их ход Светлане, желая пощадить её чувства. Всё-таки вид разрезанной плоти жутковат для непривычного взгляда. Когда обход больницы был закончен и они спустились на первый этаж, чтобы обменять деревянный номерок на полушубок Светланы, в больницу вошла скромно одетая девушка, с обеих сторон поддерживаемая, по-видимому, родителями. Светлана хотела было поблагодарить Драгону за удовлетворение её любопытства и попрощаться, дабы не отнимать её драгоценное рабочее время, но вид этой девушки её остановил. Круглое лицо молодой незнакомки выглядело каким-то пустым и потерянным, взгляд смотрел неподвижно в одну точку. Драгона решила не упускать возможность как вернуться к своей работе, так и показать волшебнице сам ход приёма больных, обратилась к родителям:
— Приветствую вас! Что случилось?
Эти скромные люди выглядели неуверенно, вид светлого, строгого и очень чистого помещения лечебницы внушил им робость, но приветливое и внимательное отношение Драгоны приободрило их. Слово взял сначала отец.
— И тебе здравия, уважаемая госпожа целительница... Да вот доченьку мы привели, не можем понять, что с нею творится. Уже полгода ни словечка не произносит, не плачет и не смеётся, точно не живая.
— То есть, уважаемая госпожа, ноженьками-то своими она ходит, только ежели за нею не приглядывать, может уйти куда-нибудь и заплутать, — продолжила описание недуга мать.
— Хорошо, давайте сначала снимем верхнюю одежду, а потом пройдём в более удобное место для осмотра, — сказала Драгона. И кивнула Светлане, приглашая с собой.
Родители послушно сдали зипуны на хранение, помогли раздеться и девушке. Драгона провела больную с родителями в смотровую комнату, усадила девушку на стул, а родителям указала на лавку у стены. Светлана присела рядом с ними, не сводя взгляда с безучастного лица девушки.
— Прошу вас, продолжайте рассказ, пока я буду проводить осмотр, — сказала Драгона.
Пока она осматривала девушку, родители, иногда перебивая и поправляя друг друга, продолжили говорить о странном недуге, поразившем их дочь Ягодку. Девушке было пятнадцать лет, мужа она пока не имела, ходила в невестах. В конце прошлой весны у неё появился жених, свадьбу назначили на осень, но когда случилась беда, всё пришлось отменить. Она принимала пищу, если её кормить с ложечки, как маленькую, а сама не просила еды, не проявляла никаких чувств, не отвечала ни на чьи вопросы, будто ушла глубоко в себя. Началось всё это минувшей осенью, а до этого она была весёлая, живая, добрая, любила петь и плясать, хозяйственные дела в её руках горели и ладились. А после — как отрезало. Больше ничего не делала и словечка не проронила. Жених от неё отказался и стал искать другую невесту.
— Мы уж её и к ворожее водили, — смущённо призналась мать. — Какие-то травки дала бабка, пошептала, водицей умыла и отпустила. Да только проку никакого. Мы уж и водицу из подземной реки Тишь раздобыли, поили её. Тоже не помогло.