Играя двойную роль, находясь между искренностью и фальшью, этот таинственный
характерпрекрасно понимает свою раздвоенность иперед отъездом изПарижа
пишет брату: "Тыстоишь большего, чем я, но я больший шарлатан, чем ты, а в
этом мире такое качество очень ценится. Япрост по присущей мне скромности,
однако,подчеркивая эту скромность,пересаливаю намеренно. Я вызвалздесь
восторг, которыйстановитсямне даженеприятным. Я доволенпоездкой,но
покидаю страну без сожаления, с меня довольно этой роли".
***
Помимо своего личного успеха Иосиф достигает ипоставленной передним
политическойцели; прежде всегообъяснениес зятем поизвестному вопросу
проходит поразительно легко. Людовик XVI принимает своего шурина приветливо,
сердечно и с полнымдоверием. Правда, Фридрих Великийдает указание своему
посланнику баронуфон Гольцу распространить по всемуПарижу фразу, которую
тотуслышал однаждыот императораИосифа: "У меня тризятя,и все три -
ничтожества. Первый,вВерсале, -слабоумный,тот, который в Неаполе,-
дурак, третий же, герцог Пармский, - болван".
Нонаэтот раз "скверный сосед"стараетсянапрасно. Людовик XVIне
страдаетболезненным самолюбием, подобныебулавочные уколы неранятего,
добродушиенадежнозащищаеткороля.Зять и шурин говорятдругс другом
свободнои откровенно; при болееблизком знакомстве Людовик XVI вызывает у
ИосифаII дажечувство известногочеловеческого уважения:"Этотчеловек
слабоволен, но глупым его не назовешь. У него есть определенные знания, свои
сужденияимнения,нофизически идуховноон апатичен.Оченьразумно
рассуждая, он не имеет, однако, истинного желанияуглубить свои знания, нет
унегонастоящей любознательности, нетеще озарения,нет еще fiatlux*,
материя находится покачто в первобытном состоянии".Спустя несколько дней
корольсовершенно покоренИосифом II; онипонимаютдругдругавовсех
политическихвопросах,и можнонесомневаться, что императорубез труда
удается склонить зятя к некоей секретной операции.
Найтиобщийязык с МариейАнтуанеттойИосифу труднее. Сосмешанным
чувствоммолодаяженщинаожидаетприездасвоегобрата:онасчастлива
получить наконец возможность поговорить скровным, едва ли не самым близким
родственникомиодновременнобоитсятогорезкого,поучительноготона,
которыйимператор любит принимать по отношениюкней.Совсемнедавно он
задалей нагоняй, словно школьнице. "Во что ты вмешиваешься? - писал он ей.
- Одногоминистра ты смещаешь, другого высылаешьв провинцию, создаешь при
дворе дорогообходящиеся государству должности! Спрашивала ли ты себяхоть
раз,какое утебя правовмешиваться в деладвора и французской монархии?
Какие знанияприобрелаты, чтобы решиться вмешиватьсявэтидела, чтобы
возомнитьосебе,будтотвоемнениеможетиметьвообщекакое-нибудь
значение, и особенно для государства, ведь эта область требует специальных и
глубокихзнаний? Молодая, легкомысленнаяособа, тыдни напролет толькои
думаешьофривольностях,туалетахиразвлечениях, ничегонечитаешь и
четверти часа в месяц не общаешься с серьезными людьми, не прислушиваешься к
ихбеседам, никогданичегоне обдумываешь до конца и никогда, я убежден в
этом, не размышляешь о следствиях того, что говоришь или делаешь.