- Теперь вперед, – воины были крайне скупы на слова, совершенно не переговаривались между собой и обращались исключительно к своему пленнику.
«Ну, по крайней мере, можно считать, что меня задавили числом».
Мешок очень странно пах, да и дышать под ним было тяжело, так что Аластор начинал терять последние крупицы своего оптимизма.
«Проклятье, Ребекка, выходи уже, становится не смешно» - Одаренная исчезла, словно её и не было, так что Аластор послушно пошёл в глубину леса.
***
Прошагав целую вечность, пленители сделали перерыв на сон, в который Аластор, несмотря на все неудобства, провалился, едва преклонив голову. Его разбудили, грубо встряхнув за плечо, и передали бурдюк с мерзко пахнущей жижей. Поколебавшись несколько мгновений, Аластор жадно проглотил содержимое, на вкус оказавшееся несравнимо лучше, чем на запах, и чувство голода ненадолго отступило. Его пленители уже были на ногах, поэтому Аластор поднялся, и один из дикарей указал копьем на мешок, который тот снял ночью. С неохотой мужчина нацепил на голову кусок грубой ткани и, в очередной раз покрутив его, чтобы сбить чувство направления, группа выдвинулась в путь. Их шествие продолжалось несколько медленно тянувшихся дней, и в какой-то момент Аластор потерял им счет, забывшись в душной темноте мешка, чередовавшейся лишь короткими перерывами на сон.
- Я больше не могу идти, – слова были блефом только наполовину, Аластор действительно уже еле переставлял ноги.
- Мы почти пришли, каменный человек, – он услышал тот же голос, что и в первые несколько раз, видимо, он принадлежал командиру отряда дозорных. – Ты должен ответить на вопросы Древней.
«Труп не сможет ответить на вопросы» - Аластор сразу настроился на более оптимистичный лад – «значит пока что я в относительной безопасности. Рассчитывать на Ребекку теперь бесполезно, так что придется убедить их, что я очень полезен как пленник и информатор».
Мысли Аластора о том, что и как стоит рассказать Древней были прерваны резкой остановкой, его схватили за плечо дубовыми пальцами, и не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
- Сейчас с тебя снимут мешок и «копыто». Не делай глупостей и будь уважителен с Древнями, они мудрее тебя и знают всё. Твое дело отвечать на вопросы. Когда я сниму мешок, ты войдешь в хижину, преклонишь колено и будешь делать то, что тебе скажут, – этот голос оказался незнаком Аластору. Он гораздо лучше управлялся со словами и звучал так, словно говоривший был чиновником при дворе какого-нибудь короля.
«Так это не Древняя, а Древни. Что ж, в такой чаще это имеет смысл» - как только говоривший закончил объяснение, с Аластора грубо сдернули мешок и в его глаза, привыкшие к темноте, ударил яркий свет ламп, висящих вокруг: на ветвях деревьев, на стенах хижин и на витых столбах, которые, кажется, тоже были деревьями. Мужчина зажмурился, давая зрению привыкнуть к смене обстановки и открыв глаза, остолбенел от удивления. Он не увидел ни одного факела, также совершенно не ощущался запах дыма и не слышался треск огня, свет давали неизвестные ему растения, растущие в таком количестве, что вокруг было светло как днем. Аластор повернул голову через плечо, чтобы рассмотреть говорившего с ним человека, но увидел лишь деревянную маску с шестью мерцающими алым «глазами».
- Не оборачивайся. Древни не любят ждать, – голос, раздавшийся из-за маски, казалось, не имел ничего общего с тем, кто до этого давал Аластору напутствие, и, тем не менее, мужчина был уверен, что это тот же человек, имеющий недюжинный актерский талант. Так или иначе, ему не хотелось получить стрелу или копье в горло. Несмотря на то, что стражу не было видно, направленные на него наконечники стрел были почти физически ощутимы, так что Аластор послушался незнакомца.
Не оглядываясь, он подошел к указанной незнакомцем хижине. Покрытая еловым лапником она возвышалась на три человеческих роста, а дверной проем закрывал полог из выделанной кожи, украшенной узором из треугольников и ветвистой росписи. Отодвинув по очереди два полога и войдя внутрь, Аластор решил поначалу следовать советам «жреца», как он про себя отметил говорившего с ним по прибытии в поселение человека, поэтому сразу же преклонил колено, и на всякий случай опустил глаза, несмотря на то, что в хижине и так царила непроглядная темнота из-за двух раздельных пологов, которые не позволяли свету снаружи даже на мгновение проникнуть внутрь, оставляя Древней недосягаемыми его взгляду.
- Незваный гость, ты пришел посягнуть на наши леса? – судя по голосам, раздавшимся с трех сторон, двое Древней находились по обе стороны от Аластора, и один был прямо перед ним. Их голоса звучали подобно скрипу деревьев, было сложно определить возраст и даже пол говорящих.
- Я простой путник, – неясно как много они знают, поэтому Аластор решил не говорить ничего лишнего. – Сбился с пути, а потом меня повстречали ваши воины и привели сюда.
- Нехорошо, нехорошо, нехорошо, – слова раздались по очереди с трех сторон от Аластора. – Не смей лгать Древням! Мы знаем, что ты Убийца Древ из проклятой деревни. Вы истребляете наш лес, наш дом, и нет конца и края вашей алчности.
«Они знают, что я из деревни, но знают ли они, что я пришел с Ребеккой?»
До сих пор оставалось тайной, какую роль во всем этом играет загадочная Одаренная.
«Знают ли они о чудовищной гибели деревни? И не это ли та самая деревня Серых Полосок?»
- Мы вырубаем лес по приказу королевы, – Аластор попытался снять с себя часть ответственности за вырубки. – К тому же я не дровосек, я только помогаю в обслуживании…
Он запнулся: не стоило продолжать, что он помогает в обслуживании конструкций, позволивших ускорить вырубку в десятки раз, но видимо продолжения от него не ждали, потому что со всех сторон раздалось скрипучее кряхтение, в котором Аластор с удивлением разобрал смех.
- Теперь это не важно, каменный человек, ведь твоей деревни больше нет, – после этой фразы в хижине повисло молчание и обострившимся в темноте слухом Аластор услышал тяжелое дыхание Древней, после чего они заговорили вновь. – Твой дом разрушен. Также как вы уничтожали наши леса, так и Тисовый Старец ответил на наши молитвы и обрушил на вас свой гнев. Твоя участь предрешена, ты будешь даром для Тисового Старца, в благодарность за его великодушие.