Как от ахейцев пошел мой родитель посланником в Фивы.
Меднодоспешных ахейцев оставивши возле Асопа,
В Фивы с мирными он направлялся речами к кадмейцам,
Но, возвращаясь обратно, ужасные вещи придумал
Вместе с тобою, богиня, с твоей благосклонной подмогой.
Так же и мне помоги, и меня охрани благосклонно.
Широколобую в жертву тебе годовалую телку
Я принесу, под ярмом не бывавшую в жизни ни разу.
Позолотив ей рога, я тебе принесу ее в жертву".
Так говорили, молясь. И вняла им Паллада-Афина.
После того как молитву окончили к дочери Зевса,
Двинулись в путь они оба, как львы, середь сумрака ночи
Полем убийства, по трупам, оружью и лужам кровавым.
Но и троянцам своим не позволил божественный Гектор
Сну предаваться; созвал на собранье он всех наилучших,
Кто выдавался средь граждан как вождь или мудрый советник.
Вместе созвав, предложенье разумное Гектор им сделал:
"Кто б между вас за награду великую мне обещался
Дело одно совершить? А награда достойная будет:
Дам я ему колесницу и пару коней крепконогих, –
Лучших, какие найдутся пред всеми судами ахейцев, –
Если б дерзнул кто-нибудь, получивши и славу при этом,
Тайно к судам быстроходным пробраться и там поразведать:
Так же ли черные их корабли стерегутся, как прежде,
Или же, нашей рукой укрощенные, между собою
Держат совет аргивяне о бегстве, и темною ночью
Стражи нести не желают, трудом пресыщенные тяжким".
Так говорил он. Молчанье глубокое все сохраняли.
Был меж троянцами некто Долон, рожденный Евмедом,
Вестником богохранимым, и золотом, медью богатый, –
Очень на вид человек непригожий, но на ноги быстрый.
Он у отца меж пятью дочерьми был единственным сыном.
С речью такою к троянцам и Гектору он обратился:
"Гектор, меня побуждает мой дух и отважное сердце
Близко к судам быстроходным пробраться и все там разведать.
Ты же, прошу я тебя, этот скипетр подняв, поклянися
Тех быстролетных коней с колесницею медноузорной
Мне подарить, что Пелида бесстрашного носят в сраженьях.
Небесполезный я буду разведчик и лучше, чем ждешь ты.
В стан забираться я буду все дальше, пока не достигну
Агамемнонова судна: наверно, вожди там ахейцев
Держат совет меж собою, бежать ли им, или сражаться".
Так говорил он, и Гектор, взяв скипетр в руки, поклялся:
"Будь мне свидетелем Зевс, супруг громомечущий Геры!
Ездить на тех лошадях ни один из троянцев не будет;
Станешь один только ты, говорю я, на них красоваться!"
Клятва ложной была, но Долона она подбодрила.
Тотчас колчан и изогнутый лук он набросил на плечи,
Сверху закутался в шкуру косматую серого волка,
Голову шапкой хорьковой покрыл и, копье захвативши,
Быстро от стана пошел к кораблям. Но назад воротиться
Не суждено ему было, чтоб Гектору вести доставить.
Толпы троянских мужей и коней за собою оставив,
Он по дороге пошел. Подходящего скоро заметил
Богорожденный герой Одиссей и сказал Диомеду:
"К нам человек там какой-то подходит от стана троянцев.
Кто он, – не знаю. Собрался ль о наших судах он разведать,
Или ограбить кого из убитых, лежащих на поле?
Вот что: сначала позволим ему по равнине немного
Нас миновать; а потом, из засады набросившись сразу,
Схватим мгновенно его. Если ж нас он ногами обгонит, –
Помни, все время тесни к кораблям его нашим от стана,
Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону".
Так сговорившись, они близ дороги меж грудами трупов
Оба приникли. В своем безрассудстве он мимо пронесся.
Но лишь прошел расстоянье, которое мулы проходят
Без передышки под плугом (они несравненно пригодней
Плуг составной волочить, чем волы, по глубокому пару), –
Бросились следом герои. Он стал было, топот услышав:
В сердце подумал своем, что товарищей топот он слышит,
Посланных Гектором вслед, чтоб его воротили обратно.
Те от него на полет уж копья находились иль меньше.
Вдруг он врагов разглядел и на быстрых ногах обратился
В бегство. Они же стремглав за троянцем пустились в погоню.
Так же, как две острозубых собаки охотничьих гонят
Лань или зайца, на них наседая без отдыха сзади,
Местом лесистым, а те убегают с блеяньем и визгом,
Так Диомед и герой Одиссей, городов разрушитель,
Гнали упорно троянца? его отрезая от стана.
Он подбегал к кораблям, уже близкий к тому, чтоб смешаться
С стражей ахейской, но силу вдохнула Афина Тидиду,
Чтобы никто из ахейцев, поспевши скорей, не хвалился,
Что ниспровергнул троянца, Тидид же вторым бы явился.
Смаху занесши копье, закричал Диомед многомощный:
"Или стой, или пикой тебя я настигну, и будешь
Очень недолго ты ждать от руки моей гибели жалкой!"
Крикнул и пику в троянца пустил, промахнувшись нарочно.
Гладкая пика над правым плечом пролетела и в землю
Жалом вонзилась пред ним. На месте он стал неподвижно,
Дрожь охватила его, и зубы во рту застучали,
Бледен от страха он стал. Подбежали они, задыхаясь,
За руки крепко схватили. Долон им сказал со слезами:
"В плен возьмите меня! А я себя выкуплю. Дом мой
Золотом, медью богат и для выделки трудным железом.
С радостью даст вам отец за меня неисчислимый выкуп,
Если услышит, что в стане ахейцев живой нахожусь я".
Сыну Евмеда в ответ сказал Одиссей многоумный:
"Не беспокойся и дух не тревожь себе мыслью о смерти.
Вот что, однако, скажи, – но скажи мне вполне откровенно:
Ты для чего тут один к кораблям пробираешься нашим
Темною ночью, когда остальные покоятся люди?
Хочешь ограбить кого из убитых, лежащих на поле?
Или ты Гектором выслан, чтоб высмотреть все хорошенько
Перед судами ахейцев? Иль собственным сердцем ты послан?"
Так ответил Долон, и дрожали под ним его ноги:
"Гектор мой ум помрачил, надававши мне много посулов.
Однокопытных коней с колесницей узорчато медной
Славного сына Пелея он мне подарить обещался
И через быструю черную ночь приказал мне пробраться
Близко к ахейским враждебным мужам, чтобы все там разведать"
Так же ли черные ваши суда стерегутся, как прежде,
Или же, нашей рукой укрощенные, между собою
Держите вы совещанье о бегстве и темною ночью
Стражи нести не хотите, трудом пресыщенные тяжким".
Так, улыбнувшись, ответил ему Одиссей многоумный:
"Сердце твое, как я вижу, не малых даров возжелало:
Коней отважного духом Пелеева сына! Те кони
Неукротимы. Смирять ни один из людей их не в силах,
Только один Ахиллес, рожденный бессмертной богиней.
Вот что скажи мне теперь, и смотри, отвечай откровенно:
Где, отправляясь, оставил ты Гектора, пастыря войска?
Где у него боевые доспехи, где быстрые кони?
Где расположена стража троянцев и где их ночлеги?
Что замышляют они меж собою, – желают и дальше
Здесь оставаться, вблизи от судов, или в город обратно
Думают все возвратиться, уж раз укротили ахейцев?"
Сын Евмеда Долон опять Одиссею ответил:
"Также и это тебе расскажу я вполне откровенно.
Созвал совет многолюдный с мужами советными Гектор
Возле могилы, в которой божественный Ил похоронен,
Дальше от шума. Но стражи, герой, о которой спросил ты,
Нет никакой, чтоб особенно как-нибудь стан– охраняла.
Все же огни, что ты видишь, – троянские; в этом нужда им;
Все они бодрствуют в стане и все убеждают друг друга
Крепче охрану держать. А союзники славные Трои
Спят беззаботно, троянцам одним предоставив охрану,
Так как поблизости нет здесь у них ни детей, ни супруг их".
Так, ему отвечая, сказал Одиссей многоумный:
"Как же союзники, – вместе с троянцами спят вперемежку
Или отдельно от них? Расскажи поподробней, чтоб знать мне".
Сын Евмеда Долон опять Одиссею ответил:
"Также и это тебе расскажу я вполне откровенно:
К морю – карийцев отряды, стрелков криволучных пеонов,
Также лелегов, кавконов, пеласгов божественных войско;
Место близ Фимбры досталось ликийцам, и гордым мисийцам,
И укротителям коней фригийцам, и храбрым меонам.
Но для чего у меня вам разведывать порознь о каждом?
Если желаете оба в троянское войско проникнуть, –
Вот новопришлые, с краю, отдельно от прочих, – фракийцы.
С ними и царь их находится, Рес, Эйонеем рожденный.
Видел его я коней, величайших, прекраснейших видом.
Снега белее они, быстротою же ветру подобны;
Золотом и серебром колесница богатая блещет;
Сам же он прибыл сюда в золотых, огромных доспехах,
Дивных для взора, которых не людям, подверженным смерти,
Больше всего подобало б носить, а бессмертным богам лишь.
Ну, а меня отведите теперь к кораблям быстролетным
Или свяжите и в узах жестоких на месте оставьте,
Чтобы, сюда воротившись, могли вы увериться сами,
Правда ль было все то, что сказал я вам, или неправда".
Грозно взглянув на него, Диомед ответил могучий:
"Дум у меня о спасеньи, Долон, не влагай себе в сердце,
Раз ты нам в руки попался, – хоть вести твои и прекрасны.
Если тебе мы свободу дадим и обратно отпустим,
Позже, наверно, опять ты придешь к кораблям нашим быстрым,
Чтобы разведать о нас либо с нами открыто сразиться.
Если ж, рукою моею сраженный, свой дух ты испустишь,
То никогда уже больше бедой для ахейцев не будешь".
Тот мускулистой рукой за его подбородок схватился
И собирался молить. Но мечом Диомед размахнулся,
Прямо по шее ударил и оба рассек сухожилья.
В пыль голова покатилась, еще бормотать продолжая.
Сняли с его головы хорьковую шапку герои,
Волчью шкуру забрали, копье и лук изогнутый.
Все это поднял высоко Афине добычнице к небу
Царь Одиссей богоравный и, жарко моляся, воскликнул:
"Радуйся жертве, Афина! Тебе мы всегда на Олимпе