Весна. Май. День Физика, толпы пока еще трезвых собратьев по факультету. Пивной забег вокруг памятника Михайло Васильевичу. Флаг физфака – восклицательный знак под корнем – над крышей химфака, и восторженные вопли собратьев по разуму по этому поводу. Холодрыга страшная, несмотря на май месяц. Ветер. На мне новая куртка – три месяца копила! И я сама, влюбленная, неуверенная, то ли пригласить Его на концерт, то ли нет – он как-то обмолвился, что бардов не уважает.
И второй билет в кармане, купленный на последние деньги. Я тогда его все же не пригласила. Не решилась. Но, если честно, это было неважно – любовь, она же в сердце живет, внутри, а не вовне!
Я почувствовала, как Борис Иванович сжал мою ладонь – не отвлекайся, мол, на глупые рассуждения.
Едем дальше. Итак, концерт. Толпы людей перед первым гуманитарным корпусом. Физики и лирики, в одном месте.
«Есть билетик?» – то и дело раздаются вопросы.
Осчастливленная внезапным и бесплатным вожделенным прямоугольником бумаги девчонка-физичка. Танька. И, наконец, полный зал народа. И я, сомневаюсь, права ли, что не пригласила…
…Но рядом сияет все еще не верящая в удачу новообретенная подруга, и сердце переполняется любовью и благодарностью ко всему сущему. На сцене появляются они. Один, почти лысый и второй, небольшого росточка. С гитарами наперевес. Зал взрывается овациями и затихает. Первые шутки, приветствия, аккорды. Концерт. И постепенно разогревающаяся толпа.
Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы жизнь не прошла впопыхах,
Чтоб знакомый орел надо мною
Ежедневно парил в облаках.
Физики и лирики, качаясь, представляют собой одно целое.
Чтоб корнями широко раздаться.
И, стоять, не считая года!
Чтобы шишками сверху кидаться
Без опаски попасть не туда!
Между людьми, еще совсем недавно разобщенными, стираются границы.
Я хочу быть высокой сосною,
Чтобы время катилось рекой,
Чтобы ты, проходя подо мною,
По коре проводила рукой.
Куда не бросишь взгляд, везде вдохновенные лица. Вот вспыхнули первые зажигалки. Меня несет куда-то, я растворяюсь в толпе себе подобных, я люблю! Всем сердцем, всех и каждого! Я и есть любовь…
«Иваси» тем временем поют последнюю песню.
Если климат тяжел,
И враждебен астрал.
Если поезд ушел,
И все рельсы забрал.
Если пусто в душе,
И не любит никто -
Это значит, это значит,
Означает это, что:
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора,
Пора по пиву, по пиву, по пиву пора,
С ним не берет мороз, и не страшна жара!
Гимн пофигизму.
И все поют вместе с исполнителями. Кто как может, в меру вокальных способностей. И я тоже – мне все равно, кто и как меня оценит. По-моему, друиды тоже поют. Я успокаиваюсь. Все и впрямь будет хорошо. Потом вздрагиваю и открываю глаза. И бессмысленно улыбаюсь. Передо мной огромная кошачья голова с бездонными глазами цвета хвои. Живыми и вполне себе вдохновенными. Получилось!
Надо ли говорить, что с Маней после этого случая мы накрепко подружились?
А сосняк друиды восстановили всего за несколько дней.
* * *
Между тем пришел декабрь-месяц, а с ним и зима. У ворот теперь стояли стражи-воины. Огромные, закованные в броню, неподвижные. До поры – до времени. Мне Борис Иванович объяснял их принцип действия, но я только поняла, что они не живые, и что им ни мороз, ни жара, ни маги-самородки – не помеха. А еще почувствовала, что начальство не очень-то одобряло этих киборгов. В чем была причина его недовольства, он мне не стал докладывать, сослался на мое негативное отношение к «политике». Стрелки перевел, короче.
Земля покрылась снегом, день стал совсем коротким. Мой трудовой (и выходной) день начинался с пробежки.