В чем же разница? Может, в том, что в подлинную мастер вложил частицу своей души?
Вертя флейту в руках и проводя пальцами по гладкому дереву, Энтрери чувствовал скрытую в этой хрупкой вещи силу. Он взял в другую руку поддельный инструмент, поднял оба и закрыл глаза, пытаясь на ощупь определить настоящий. Ему это не удалось.
Лишь когда он извлек первую ноту, сомнений не осталось: звучание подлинной флейты захватило его без остатка, увлекая в какой-то другой мир.
– Мудрый совет, – неожиданно услышал Джарлакс чей-то голос, когда зашагал по тропинке вниз.
Нисколько не удивившись, дроу в знак приветствия коснулся полей широченной шляпы и спросил Мариабронна:
– Ты что же, подслушивал чужой разговор?
– Каюсь, виноват, – пожал плечами следопыт. – Я проходил мимо, когда услыхал твой голос. Я думал идти себе дальше, но твои слова меня заинтересовали. Видишь ли, я когда-то уже слышал нечто подобное, но тогда я был молод и только готовился вступить в большой мир.
– А тот, кто тебе это сказал, случайно не предупредил, как опасно иногда подслушивать?
Мариабронн едва не рассмеялся, но сделал вид, что закашлялся.
– А ты занятный, темный эльф. Ты не похож ни на кого из тех, кого я знаю, внешне, по крайней мере. Интересно, ты один такой особенный или нет?
– Ты хочешь сказать, особенный среди низших рас, вроде людей.
На сей раз Мариабронн рассмеялся в голос.
– Я знаю о случае с Коленоломами, – сказал он.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ладно врать-то, – уверенно сказал следопыт. – Довольно умно было вызвать волка и оставить немного ушей, чтобы Хобарт вас не заподозрил, а себе забрать остальные, в надежде побыстрее прославиться.
– Пустые домыслы.
– Это не домыслы, Джарлакс, а вычисления. Не так уж трудно было все сопоставить.
– И поэтому ты следишь за каждым моим шагом, – полувопросительно сказал дроу.
– Не только я, – чуть поклонившись, согласился Мариабронн.
Лишь благодаря большому усилию воли паника, на мгновение овладевшая темным эльфом, не отразилась на его лице.
– Нам известно, что ты сделал, но не волнуйся, никто не собирается расправляться с тобой за это мелкое мошенничество. Учитывая, какой дурной славой пользуется твой народ, тебе просто необходимо было совершить нечто такое, что быстро завоевало бы тебе уважение, и ты это сделал. За желание стать в обществе равным среди равных, я не упрекну никого: ни человека, ни дроу.
– Но тебя пугает, что будет потом? – спросил Джарлакс с широкой улыбкой, за которой скрывалась сложнейшая гамма чувств, отчего улыбка казалась одновременно угрожающей и благодушной и совершенно не поддавалась истолкованию.
Следопыт равнодушно повел плечами, как будто это его совершенно не интересовало.
– У меня один-единственный критерий суждения – поступки. Знавал я хафлингов, которые не задумываясь могли перерезать горло ни в чем не повинному младенцу, и полуорков, которые пожертвовали бы собственной жизнью, чтобы этого самого младенца спасти. Твоя выходка с Коленоломами никому не причинила вреда, этот забавный отряд и так знаменит сверх меры, к тому же они сражаются не ради славы, а из любви к приключениям. Во всяком случае, Хобарт тебя простил. Когда сомнений не осталось, он даже поднял тост за твое хитроумие.
Глаза дроу зло вспыхнули – Джарлакс не привык к тому, чтобы события принимали оборот, которого он не предусмотрел. На мгновение ему даже вспомнилась покойница Мать Бэнр, самая коварная из всех темных эльфов, – ее ему никогда не удавалось обставить. Он быстро прокрутил в памяти все подробности разговора с хафлингом, пытаясь вычислить тот момент, когда Хобарту все стало понятно, и прикидывая, в чем же состояло его упущение.
Джарлакс почесал подбородок, не спуская глаз с Мариабронна и думая о том, что надо будет держать с ним ухо востро.