А войне конца и края не видно.
Когда у меня появлялись такие мысли, мне даже не было грустно. Я относился к этому не как к утрате, а как к освобождению – и вопрос состоял не в том, случится это или нет, а в том, когда и как это случится.
Наверное, когда Амелия меня оставит – это и будет «когда». А «как» – пока я определенно представлял себе только то, что это должно случиться в подключении. Может, прихвачу с собой пару генералов. Продумывание подробностей можно отложить до того времени, когда вопрос встанет ребром. Но я уже узнал, где в Портобелло живут наши генералы – в здании номер 31. И за те годы, пока я служил механиком, мне ничего не стоило наладить контакты с солдатиками, которые охраняют это здание. Есть способы, которые позволят отключить их за долю секунды. Только надо будет постараться по пути туда не убить никого из «бутсов».
– Эге‑гей, Джулиаан! Есть кто‑нибудь дома? – голос Ризы, сидевшего за другим столиком, вывел меня из задумчивости.
– Прости, задумался.
– Ну ладно, тогда иди думать к нам. У нас возник вопрос из области физики, на который Амелия ответить не может.
Я взял свой стакан и перешел за их столик.
– Значит, этот вопрос не из физики элементарных частиц.
– Нет, все гораздо примитивнее. Почему вода, вытекающая через трубу, закручивается водоворотом в Северном полушарии в одну сторону, а в Южном – в другую?
Я глянул на Амелию – она кивнула с самым серьезным видом. Она, несомненно, знала ответ, да и Риза тоже. Это они просто пытались отвлечь меня от разговоров о войне.
– Элементарно. Молекулы воды намагничены И всегда ориентируются на север и юг.
– Ерунда какая! – заметила Белда. – Если бы вода была намагничена – это знала бы даже я.
– На самом деле это просто такая старинная байка. Бред сивой кобылы – прости, Белда.
– Ничего, Джулиан. Седина мне к лицу, – ответила Белда.
– Водоворот закручивается в том или ином направлении в зависимости от размеров и формы выходного отверстия, а также от характеристик поверхности, прилегающей к отверстию. Люди почему‑то слепо верят в эту байку про полушария, невзирая на то что в их собственном доме могут встречаться доказательства обратного.
– Сейчас пойду домой и проверю, – сказала Белда. Она допила свое вино и медленно встала со стула. – Детки, ведите себя хорошо, – и пошла прощаться с остальными.
Риза, улыбаясь, проводил ее взглядом.
– Ей показалось, что ты был там таким одиноким и заброшенным…
– И грустным, – добавила Амелия. – Мне тоже так показалось. Ты столько пережил – а мы здесь снова и снова бередим твои раны.
– От нас не скрывали, что подобное может произойти. Я имею в виду, нас ведь даже готовили к этому еще на тренировках – как могли. Подключали к записям умиравших людей – сначала при неглубоком контакте, потом при полном.
– Кое‑кто из маньяков с имплантатами прокручивает такие записи ради удовольствия, – заметил Риза.
– Ага. Их бы на мою работу…
– Я как‑то посмотрела их каталоги с расценками, – Амелия обхватила себя руками. – Записи людей, умерших в несчастных случаях во время гонок. Записи казней.
– А подпольные записи еще круче, – Ральф просмотрел пару таких штук, так что я знал, каково это – от него. – Наверное, записи наших сменщиков, тех, что погибли, уже продаются где‑нибудь из‑под полы…
– Но правительство не может…
– Да нет, правительству это даже нравится, – перебил Риза.