– Думаю, их настроение от твоих слов лучше не станет, – заметил Баойиан. – Для ритуала им необходим определенный тип девушки. А сейчас придется срочно подыскивать замену. Но в любом случае я передам им твое мнение.
– Надеюсь, что это не касается нашего договора о поездке с караваном? – спросил Рейт.
– Нет, конечно нет! – убедительно подтвердил караванщик. – Воровства и насилия я не терплю, так как в моем деле очень важна безопасность. Он повернулся и ушел.
Во время разговора подошел Анахо и с видом знатока принялся рассматривать Юлин‑Юлан.
– Она – Золотая Йао, очень старая раса. Гибрид первых тансов и первых белых. Сто пятьдесят лет назад у них неожиданно развилась мания величия и они попытались разрабатывать новую технику. Дирдиры преподнесли им жестокий урок.
– Сто пятьдесят лет назад? А какая продолжительность года на Чае?
– Четыреста восемнадцать дней. А какое отношение продолжительность года имеет к этому факту?
Рейт посчитал. Ста пятьдесят лет на Чае равнялись приблизительно двумстам двенадцати земным годам. Совпадение? Или предки Цветка Ката послали радиосигналы, приведшие его экспедицию на Чай?
Цветок Ката с сомнением посмотрела на Анахо и сказала Рейту:
– Это же дирдир‑человек! Они обстреляли Сеттру и Билисидру. Из зависти они хотели нас уничтожить.
– Это не совсем верно, – возразил Анахо. – Ваш народ начал игру с запрещенными силами и вещами, которых вы не понимаете.
– А что же произошло потом? – осведомился Рейт.
– Ничего, – ответила Юлин‑Юлан, – наши города были разрушены, как и дворцы искусств и золотого ткачества – сокровища тысячелетий. И стоит ли теперь удивляться тому, что мы ненавидим дирдиров больше, чем пнумов, кешей и вонков вместе взятых?
Анахо пожал плечами.
– Меня не было среди тех, кто уничтожал Йао, – сухо произнес он.
– Давайте лучше поговорим о других вещах, – предложил Рейт. – В конце концов, прошло уже двести двенадцать лет.
– Только сто пятьдесят, – поправила Цветок Ката.
– Ну ладно, ты права. Но неужели ты не хочешь сбросить с себя тяжесть воспоминаний?
– Конечно! Я должна всю эту тяжесть носить в себе с тех пор, как эти злые женщины меня похитили. И я с удовольствием приняла бы даже душ. Они давали мне воду только для питья.
Пока девушка отмывалась, Рейт ее охранял. Потом он протянул Юлин‑Юлан одежду степных путешественников, которая была одинаковой как для мужчин, так и для женщин. Вскоре она появилась в серых штанах до колен и коричневой тунике. Тем временем во дворе и в ресторане стало заметным некоторое волнение из‑за того, что зеленые кеши поставили свои повозки лишь в миле от караван‑сарая и разбили около сотни больших черных палаток. Но вели они себя пока что спокойно. Баойиан озабоченно тер подбородок.
– Если северо‑южный караван увидит, что кочевники так близко, он к нам не сунется, – сказал он, – а нам придется еще ждать.
Великая Мать издала громкий вопль:
– Но ведь тогда ритуал начнется без нас, – голосила она. Кто‑то крикнул:
– Баойиан, выставь‑ка священниц из лагеря! Пускай потанцуют свои ритуалы с кешами!
Это несколько охладило пыл женщин. Они, пыхтя от злости, отошли назад.
Сумерки опустились на степь, и зеленые кеши разложили большой костер. Время от времени то один, то другой из них бросал взгляд на караван‑сарай.
– Это раса телепатов, – объяснил Трез Рейту. – Говорят, что они читают мысли людей. Я в это не очень верю, но кто знает?
На ужин подали холодные остатки обеда, чтобы огонь не высвечивал зеленым кешам расставленных часовых.