— Моя дочь… — глухо повторил Кэр, помрачнев, и в задумчивости снова принялся скрести бороду. Альен не понял, с какой стати его лицо вдруг сделалось таким угрожающим, и поспешил добавить:
— Я, конечно, уже не упоминаю о регулярных предсказаниях погоды. По-хорошему и они чего-нибудь стоят…
— И вправду, — голова поднялся и странно ухмыльнулся, заложив большие пальцы за пояс штанов. В глаза Альену вдруг бросился нож для мяса, забытый на столике возле кровати рядом с куском колбасы — забытый ли?… Говор за окном усиливался, причём голоса были мужские — и один женский, с визгливыми нотками. — Я и не подумал. Что бы мы делали без вашего колдовства, милорд, простите дурней за оплошность… Серебро сейчас прикажете? Или, может, золотишком наскрести?
— Для меня нет разницы, — осторожно ответил Альен, не зная, принимать ли это всерьёз. На самом деле, для головы это было вполне реальное предложение — ключ от сундука с казной Овражка хранился у него, и Кэр не снимал его со шнурка на шее. — Но лучше бы золотом, мне предстоит дальняя дорога.
Говоря по совести, он понятия не имел, насколько дальняя.
Нитлот остался у него после того тяжёлого разговора. Альен до сих пор не понимал, как они умудрились не убить друг друга, пробыв так долго под одной крышей — и, тем не менее, оба себя пересилили. Сам он прошёлся немного по лесу — якобы чтобы набрать трав для обработки ссадин и царапин Нитлота — и, вымокнув под дождём, пришёл в себя. А потом они до глубокой ночи, разложив на полу чуть ли не все имевшиеся в Домике книги, свитки и зеркала, творили заклятия и вычисляли; забреди в те часы в лес кто-нибудь посторонний, он удивился бы странным звукам, вспышкам света и одуряющей дрожи в воздухе.
Выяснить им удалось немного — хоть и больше, чем Отражениям в Долине. Потоки тёмного колдовства окутывали окрестности плотным коконом; Альен ни разу не просматривал их сразу все и не думал, что всё настолько серьёзно. Источник действительно был в нём, в его магии. Он знал, чем рискует, когда обращался к некромантии, — знал, что может спровоцировать разрыв, но беспечно обещал себе, что не допустит этого. Фиенни так и не отучил его быть беспечным — может быть, потому, что сам почти ко всему относился легко…
И разрыв, судя по всему, случился. Причём не в Волчьей Пустоши и даже не в Ти'арге; Нитлот сразу убеждённо сказал, что такое возможно и даже ожидаемо, но Альен долго думал, что они просто ошиблись в каких-нибудь формулах или знаках: ему слишком не хотелось верить, что дело его жизни приобрело вот такой масштаб. Они пересчитывали несколько раз, и нити снова и снова вели на север, в Старые горы — возможно, в ту их часть, что лежала уже во владениях Альсунга. Зеркало Альена показывало занесённые снегом вершины скал, у Нитлота же преобладали пещеры, заполненные неразборчивым мраком.
Под утро, с тяжёлой головой и резью в глазах, Альен выхлебал кружку холодного отвара и дал Нитлоту по всем правилам обставленную заговорённую клятву — при первой возможности отправиться в путь к месту разрыва (или к «очагу», как называл его Нитлот). Вытянув из Альена клятву, которую нельзя нарушить без угрозы для жизни, удовлетворённое Отражение милосердно позволило ему немного поспать. А к полудню Альен уже отправился в Овраг Айе: для путешествия как-никак нужны были деньги, а он давно сидел без гроша.
Однако что-то подсказывало ему, что мирной оплаты своего ремесла он не дождётся. Кэр, услышав его ответ, казалось, рассвирепел окончательно.
— Ах, дорога, милорд?… Ну, счастливого Вам пути, уютных пристанищ… Только не хотите ли убрать за собой, прежде чем бежать, точно пёс нашкодивший? Ты ещё смеешь с честных людей денег требовать, чернокнижник?!
Прежде чем Альен успел прийти в себя от такого резкого перехода, кто-то с сердитыми выкриками застучал в окно; такой же барабанный стук эхом донёсся от других окон и входной двери. «Входите!» — гаркнул Кэр, величаво выпрямившись (даже живот подтянув) и не выказав изумления. Не сводя с него глаз, Альен встал спиной к стене и напрягся, приготовившись к обороне.
Но, увидев, какая толпа заходит в дом, осознал, что от обороны будет мало проку, — если только он не захочет разрушить деревню магическим огнём, что в его планы всё-таки не входило. В тесное помещение ввалилась по меньшей мере половина взрослого населения Овражка — загадкой оставалось, как они сумели так быстро набежать, оторвавшись от работы в полях, и кто предупредил их о его приходе. Хотя чему тут удивляться — в деревнях быстро разносятся новости…
Говорили, казалось, все сразу, и в общем гомоне невозможно было что-либо разобрать. Парни помоложе смотрели на него то с презрительным прищуром, то с таким же наивным любопытством, как сын Кэра, и загадочно перешёптывались; мужчины постарше сурово качали головами и громко требовали какого-то отчёта за какие-то дела; дородные женщины выкрикивали что-то обвинительное, тыча в него пальцами; горбатый старик воинственно размахивал клюкой. За спинами толпы мелькала, точно сонная тень, жена Кэра. Вооружённых Альен не заметил, но озирался как затравленный на охоте волк.
— Тише, друзья! — голова по-королевски поднял руку, явно наслаждаясь своей властью. — Вот, колдун перед вами. Надеюсь, вы помните условия — не трогать его, пока можно вести переговоры.
Альен чуть не расхохотался. «Не трогать его»… Какая милая глупость. Слышал бы это Нитлот.
— Моя корова уже месяц даёт кислое молоко — пусть-ка объяснит это! — потребовала толстушка в засаленном переднике — кажется, тётка Соуша. На неё зашикали.
— Что ты со своей ерундой, в самом деле, — поморщился кто-то из мужчин. — Не лезла бы…
— Да, это потом, — поддержало его несколько голосов, и негодующую женщину оттеснили к выходу.
— Пусть объяснит нам про Нода, — раздался другой голос — плечистого неопрятного парня. — Он поднялся сегодня ночью.
Гомон сразу смолк, осталось лишь серьёзное, озабоченное перешёптывание. Кэр угрюмо кивнул и опять повернулся к Альену, уперев руки в бока.
— Что ты скажешь на это, маг? Тебе понятно, о чём речь?
— Нет, — сказал Альен, хотя в нём зашевелилось очень неприятное предчувствие. — Я вообще впервые слышу это имя.
— Ну ещё бы, — фыркнул кто-то. — Старина Нод никогда не водился с гнидами вроде тебя.
— Тихо, я ведь просил — без оскорблений! — возвысил голос Кэр. — Расскажите ему.
— А чего тут рассказывать, — хмуро произнёс худой мужчина с жидкой бородкой. — Нод умер, семь недель уже как похоронили… А сегодня ночью заявился ко мне домой. Не ладили мы с ним, чего уж греха таить, виноват я был… Вот он и пришёл ко мне, видимо. Не знаю уж, чего хотел.
Проклятье. Альен ведь не вернулся на кладбище после проведённого обряда. Он провёл рукой по лицу, стараясь скрыть волнение. Это было неправильно, очень неправильно: мертвец не может подняться без воли некроманта. Он должен был ждать его вызова, Альен отметил его — точнее сказать, его тело, ибо доступ к душе давно закрылся для всякого колдовства.
Неправильно. Невозможно — даже допусти Альен грубейшую ошибку, такого бы не произошло. Он прошерстил десятки трудов по некромантии, изучал отвратительную и могущественную магию, преодолевая естественные отвращение и страх, но нигде не встречал упоминания о чём-то подобном.
— Как он выглядел? — спросил Альен, сам изумляясь спокойствию в своём голосе. Какая-то женщина сдавленно ахнула и зашептала молитву; мужчина поскрёб в затылке.
— Да ясно, как, — неохотно процедил он. — Подгнил уже… В земле перепачкался. Глаза ввалились, а волосы… Да чего там, — он махнул рукой. — Дочурка теперь заикается — еле убедили с женой, что примерещилось…