Весть о том, что к королю Эдвальду Одерингу вернулся разум, стремительно разнеслась по всей Энгате. Как, впрочем, и известие о смерти его жены и патриарха, казнённых за государственную измену и покушение на жизнь Его величества. Эдвальд сам приказал разослать соколов с письмами. Принцесса Мерайя в ужасе от того, что совершил её отец, не хотела его видеть, предпочитая общаться лишь с фрейлинами и прислугой. Принцесса даже упрашивала отправить её в Одерхолд, родовой замок Одерингов, только бы не быть здесь, рядом с отцом. Хоть девушка и знала о планах матери выдать её за пожилого императора Ригена, и втайне желала, чтобы эти планы не осуществились, но она точно не была рада тому, что произошло.
Вскоре после роковой ночи пожилой Герман Грайз, главный канцелярист Чёрного замка, принёс в тронный зал письмо с печатью Эттингара Русворта, отца покойной королевы и лорда островов Миррдаэн, и передал его лично в руки Его величеству. В послании этом говорилось о том, что лорд Солёной скалы оскорблён вероломным убийством своей дочери без суда. Он скорбит по ней и требует немедленной выдачи тела, чтобы гвардейцы королевы увезли его на острова. К тому же, несмотря на многолетнюю дружбу с домом Одерингов, он разрывает всякие связи с короной и объявляет острова Миррдаэн независимым Королевством трёх островов. «Дочь лорда Русворта должна быть похоронена по островному обычаю, это так», — согласился король и отдал распоряжение передать гвардейцам островного лорда тело Мередит. На вопрос канцеляриста, как же быть с мятежом островов, король ответил, что сейчас королевство и без того отягощено войной. «Острова далеко, а эльфы близко», так он сказал, а после велел отправить весть в Моирвен к лорду Джойберту Майвену с такими словами: «Из соображений безопасности прошу отправить в Энгатар юных Мариса и Мирану Рейнар в сопровождении надёжных людей, лояльных лишь вам или Короне, но не Рейнарам».
Как рассуждал король, лорд Рейнар явно не в себе, если до сих пор не озаботился судьбой своих детей, учитывая, что Моирвен как ни один другой город подвержен внезапному нападению врага. И особенно учитывая, что Дериан Рейнар сам в немалой степени повинен в этой войне, за что, безусловно, ответит по закону, когда всё закончится. Отпустив главного канцеляриста, король озаботился лояльностью Церкви. Каждый раз, когда король задумывался о патриархе, заговоре и Церкви Трёх, в его голове звучал тот странный чужой голос, но Эдвальд не придавал значения этому, в общем-то, странному обстоятельству. И, хоть и смутно понимал, что так быть не должно, считал его «голосом рассудка». Рассудив, что подобных заговоров более допускать было нельзя, он лично отправился в Церковь и долго советовался со священниками разного сана. Видя короля в храме, служители богов бросали все дела, чтобы отдать Его величеству дань уважения, выказать почтение и склонить голову. За всё время, что король пробыл там, лишь один человек не отвлёкся от молитвы и служения: женщина в сером монашеском одеянии, что стояла у алтаря на коленях, преклонив голову. Алтарь тот был в стороне под окном, и утренний свет падал на неё так, будто королю подумалось, что сами боги озарили её своей милостью. Беседуя со священниками, которые все, как один, заискивали в надежде получить столь внезапно освободившийя высокий чин, он несколько раз специально проходил неподалёку от женщины, говоря громче, чем обычно. Эдвальд думал, что она слишком погружена в молитву и не замечает его, но женщина всё не отходила от алтаря, тихо нашёптывая молитвы. Тогда король решил, что она, должно быть, глуха, и подойдя ближе, положил руку ей на плечо.
— Мне известно, что вы здесь, Ваше величество. — Сказала она, не поворачивая головы и не вставая с колен. — Однако насколько король Энгаты выше любого из его подданных, настолько же Трое выше любого из королей.
Эдвальд изумился. Давно ничего так не впечатляло его, как кроткий и мудрый ответ этой монахини. Этим же вечером он решил вручить этой смиренной и преданной своей вере женщине верховную власть в Церкви Трёх. А наутро, после тихой и скромной церемонии наречения, Агна Пречистая стала Матриархом. Пречистой её нарёк сам король, после того, как она отказалась и от пышной церемонии, и от бывших патриарших покоев, пожелав лишь свою старую комнату, как в её старом монастыре Владыки милосердия, где она провела семь лет жизни. По её словам, там Агна служила лишь Холару, а теперь решила посвятить свою жизнь Троим и уже два месяца как живёт в церковной пристройке, деля комнату с послушницей по имени Марта.
На второй день после объявления Матриарха в замок прибыли люди Майвена вместе с Марисом и Мираной Рейнар, изрядно утомлёнными дорогой. Эдвальд распорядился выделить им отдельные покои в замке и приставил лучших слуг, велев выполнять любой каприз юных Рейнаров, после чего отправил за главным канцеляристом, велев тому прийти вместе с писцом.
Вечером того же дня Дериан Рейнар в Пламенном замке в Дракентале срочно вызвал к себе главу тайной службы Йоахима Раухеля.
— Вы желали меня видеть, лорд Рейнар? — Раухель, одетый в безупречный тёмно-зелёный камзол, выглядел так, словно этот вызов вовсе не был для него внезапным.
— Присаживайся, Йоахим. — Дериан постарался собраться с мыслями. В последнее время события стремительно сменяли друг друга и перестать следить за ними означало полностью потерять контроль над всем. — Нам действительно есть, о чём поговорить. Для начала я хочу спросить, как обстоит дело с процессом?
— Темпы работы господина Эльдштерна вполне укладываются в ваши планы. А помощь господина Аронтила трудно переоценить. Благодаря ему первый образец эликсира почти готов.
— Почти?
— Ещё около суток. Господин Эльдштерн утверждает, что состав должен быть повторно отфильтрован. — Маленькие глазки Раухеля глядели внимательно. Дериану всегда было немного не по себе рядом с начальником тайной службы, однако в его лояльности он никогда не сомневался. — Это всё, что вы хотели узнать?
— Разумеется, нет, Йоахим. — Дериан положил на стол бумагу, исписанную аккуратным почерком и закреплённую печатью с изображением короны. — Письмо из Энгатара. Его величество всё же счёл нужным обратить на нас внимание. Впрочем, после того, как к нему вернулось осознание реальности, это неудивительно. Пока длится война с эльфами, мы в относительной безопасности и процесс должен быть успешно завершён. Но я прошу тебя прочесть письмо, чтобы суть моего беспокойства была понятна нам обоим.
— Дериан Рейнар, лорд дракентальский. — Начал читать Раухель. — Требую от вас выдачи алхимика Карла Эльдштерна, которого вы незаконно удерживаете в темнице Пламенного замка в неизвестных нам целях. В противном случае Марис и Мирана Рейнар перейдут из наших гостей станут нашими пленниками. Эдвальд Одеринг, Король Энгаты, лорд Энгатара и Одерхолда.
— Чёрт бы побрал безумца Одеринга. — Прошипел Дериан, дослушав. — Теперь ты понимаешь, масштаб происходящего?
— Мы не в том положении, чтобы ослушаться королевского приказа, лорд Рейнар. — Раухель помрачнел. — Слизняк Джойберт Майвен предал ваше доверие. Он отплатит за это сполна.
— И да, и нет. Проблема в том, что мне нужен и алхимик, и, разумеется, мои дети. Я не беспокоюсь о королевской каре. В случае успеха мне не придётся беспокоиться ни о короле, ни о короне, ни о каких-либо армиях. Король не посмеет выдать меня, а значит и открыть путь к Дракенталю, эльфам пока идёт война. Даже понимая, что толчком к ней послужил я. — Дериан улыбнулся. — Захватив город, эльфы надёжно закрепятся в самом сердце Энгаты, не говоря уже о том, что сочтут сдачу замка актом слабости и просто потребуют отдать им какой-нибудь захудалый городишко. Нет, на такое король не пойдёт, и именно это служит нам защитой. Одеринг не может ни послать сюда войска, ни открыть дорогу в город эльфам.
— В таком случае, в чём ваше беспокойство?
— Время работает против нас. Если эльфы будут отбиты раньше, чем мы закончим — король примется за меня. А если они продвинутся вглубь страны, то первым делом бросят все силы на Дракенталь, жаждя отомстить за эльфийскую подстилку моего брата. И тогда даже Пламенный замок может не устоять. Нельзя останавливаться теперь, когда мы слишком близки к цели. Придётся рисковать.
— Что же вы предлагаете? — Раухель потёр лысину платком.
— Выдать им Карла Эльдштерна сразу как он закончит процесс. Однако он может всё рассказать, а мне бы не хотелось поступать с ним как с тем драконьим жрецом из Дахаара.
— И не придётся. Старик сумеет сохранить жизнь, если согласится держать язык за зубами. Кажется, Ида Морнераль всё ещё живёт в замке?
— Ох, эта женщина… — Дериан провёл рукой по лицу. — Да, она всё ещё занимает бывшую комнату моего брата. И, судя по всему, находит это знаком большого уважения. Наивная дура… Напомни, Йоахим, зачем ты уговорил меня оставить её здесь?
— Ида Морнераль нужна нам, чтобы воздействовать на господина Эльдштерна, если ему вновь вздумается отказываться от работы. Так как калечить его мы не можем, это единственный выход.
— Йоахим, ты не представляешь, насколько эта женщина мне неприятна. Она, судя по всему, полагает, что я вздумал на ней жениться, что, конечно же, совершеннейший вздор, а потому ищет со мной встреч при любом удобном случае. Ида Морнераль не имеет за душой ничего, кроме заложенного для погашения долгов особняка где-то в Ригене. Второй её навязчивой идеей, кроме кокетства со мной, является наследство Эльдштернов, до которого, как она считает, я и помогу ей добраться. Эта женщина глупа и к тому же высокомерна, а потому опасно глупа.
— Уверяю вас, лорд Рейнар, она отправится в Риген как только будет нам не нужна. Однако пока что госпожа Морнераль поможет нам поубавить желание господина Эльдштерна во всеуслышание трезвонить о процессе, когда мы отпустим его.
— Что ж, ты знаешь, где её найти. — Отмахнулся Дериан. Он почувствовал первые глухие пульсирующие удары в голове, возвещающие скорую головную боль. — Напиши в Энгатар, что я согласен обменять моих детей на старика. И что мы берём день… Нет, два дня на подготовку.
— Что-то ещё, лорд Рейнар?
— Нет, Йоахим. Ты свободен.
Дериан Рейнар спал дурно следующую ночь. Ему не давал покоя замысел, который вот-вот должен был воплотиться в жизнь. И навязчивая мысль о том, что, стоит лишь на мгновение ослабить внимание и перестать думать об этом, как всё пойдёт наперекосяк, совершенно рушила сон. Дериан перевернулся на бок и взглянул на звёзды, блестевшие в ночном небе за окном. Эти холодные блестящие огоньки всегда успокаивали его. Есть ли что-то более незыблемое, чем звёзды, думалось ему? Они наверняка взирают на Аталор с высоты своего величия, а все беды и желания смертных для них сродни проблемам муравьёв для людей. Подобные мысли успокаивали Дериана на протяжении жизни в минуты, когда обида на брата затмевала всё вокруг. Когда маленькому Дериану казалось, что на свете нет горя сильнее, он поднимал заплаканное лицо с мокрой подушки и глядел в окно. Тогда все издевательства Алистера и его дружков, все синяки и ссадины, всё это начинало казаться ничтожным и пустым. В такие моменты более всего на свете ему хотелось быть настолько же выше над прочими, как эти величественные звёзды.