— Это хорошо. С Большим мы сработались.
Вроде обо всем договорились. Истрил напоследок ласково взъерошила шевелюру на голове сына и стала убирать со стола остатки роскошного по деревенским меркам обеда. В большом блюде из глины застывали остатки чахохбили из какой-то лесной птицы. Тут же вскочила помогать ей и Оли, весь обед просидевшая молча. В другом месте, с другими людьми и в другое время она обязательно бы что-нибудь вставила, но тут и сейчас только зыркала глазами на собеседников, запоминала и откладывала на будущее.
— Ну если все, то я пошел. Мне надо еще к Кувалде заскочить перед тренировкой с малой дружиной. Побежали, Оли?
— Сейчас, со стола вытру.
Через пятнадцать минут дети, вместе с бегавшим за девочкой хвостиком медвежонком, были на участке у речки, который Ольт отвел под производство. Здесь находилось то, чем он по-настоящему гордился. Выше по течению на небольшой запруде крутила свое колесо мельница, а рядом с ней жужжала своими пилами лесопилка. Ниже по течению дымили кузницы, в которых задорно и неутомимо стучали механические молоты, а еще ниже исходили своей ядовитой вонью кожевенные мастерские. И везде потреблялась энергия воды, для чего Ольту пришлось разработать и построить целый каскад небольших плотин. Речка была маловата, но после того, как на ней устроили эти небольшие водопады, ее запасов воды вполне хватало на несколько кустарных мастерских. Механизация была самая примитивная, но на большее Ольт не замахивался. Ее вполне хватало на графство, чтобы обеспечить население, в нем проживающее, мукой и оружием с доспехами.
Кузница, которая им была нужна, находилась с краю и была самой большой среди трех. Ею владел признанный с недавних пор авторитет в кузнечных делах и знатный оружейник Кронвильт Кувалда. Сейчас самый сильный в деревне человек в отдельной мастерской, которую Ольт уже окрестил непонятным словом «экспериментальная», наблюдал за цветом лежащего в горне тигля, то направляя, то наоборот убирая струю воздуха из механических мехов. Увидев Ольта, он неподдельно обрадовался и сразу замахал рукой, подзывая к себе поближе.
— Смотри Ольт, это будет сталь из руды рудника, который мы нашли. Уже три мерных свечи поддерживаю малиновый цвет тигля. Вот думаю хватит или еще поддержать?
— И тебе здравствуй, Кувалда. Я думаю, если есть время, то хватит. Следующую плавка проведешь уже на четыре свечи, потом на пять, короче делать так, пока не начнется ухудшение. И температуру надо менять. Эту плавку при малиновом цвете, следующую при белом ну и так далее. Тебе же надо знать при каких температурах и времени железо будет ухудшаться. И все записывай. Чем потом гадать, ты будешь точно знать, как получить наилучшую сталь.
— Ой! — было смешно смотреть, как смущается этот великан перед подростком чуть выше его пояса. — Здравствуй, Ольт. Ты меня извини, что-то я заработался.
— Да ладно уже, лучше посмотри, что я принес.
Кузнец тут же забыл про свое смущение. Что-то новенькое из рук Ольта — это он любил.
— Вот смотри. — Ольт вытащил из пояса дощечку и из горна достал уголек. — Этот меч называется двуручным, потому что он настолько тяжел, что им воюют, держась за него двумя руками. Называется «цвайхандер». Если сделать лезвие таким, вот такими волнами, то это уже будет «фламберг» …
Сказать, что кузнец просто офанарел от увиденного, это значит преуменьшить те эмоции, которыми Кронвильт буквально заискрился. Такого не то, что никто не делал, такого никто просто представить не мог. Не годилось местное мягкое железа для таких изделий. Естественно кузнец просто прилип к Ольту с вопросами. Лекция продолжалась полчаса. Продлилась бы и дольше, но Ольту пора было бежать на тренировку. Но он пообещал, что обязательно забежит еще вечерком. Быстро показать и убежать не получалось. Дотошный Кувалда хотел знать о мечах все и слово за слово речь пошла о видах лезвий, способах заточки, балансе и о многом другом, где отделаться двумя словами уже не получалось. Не сказать, что Ольт был большим знатоком мечей, но кое-что смог выудить из своей памяти, в основном о форме и видов этого оружия. При местных способах получения железа, нельзя было добиться большого разнообразия клинков, но они-то с Кувалдой нашли способ получения хорошей оружейной стали, а это тянуло за собой и получение нового, еще невиданного в местных краях, оружия. В конце концов Кувалда отпустил Ольта с обещанием обязательного повторного визита. Тот и сам понимал, что навестить кузнеца, возможно еще и не раз, придется в любом случае. Он хотел, чтобы «цвайхандер» для Леко получился с первого раза и сам сгорал от нетерпения увидеть в руках полусотника это оружие. И обучить его… О, это было бы супер. Самому-то ему не грозило этому обучиться, даже когда он станет взрослым, телосложением не вышел. Уже сейчас, судя по собственной тонкокостной худенькой фигуре, он мог бы сказать, что из него никогда не вырастет такого громилы, как Леко или Кронвильт. А хотелось. На миг взгрустнулось, хотелось всего и сразу. Хорошо еще, что возникшая мысль не дала разрастись плохому настроению, он-то понимал, что это опять детское тельце предъявляло какие-то свои несбыточные желания. Но это не помешало другому детскому телу предъявить уже свои права.
— Я тоже хочу такой меч! — девчачий голосок, прозвучавший возле самого уха, заставил вздрогнуть призадумавшегося Ольта.
— Ну что ты, Оли. Ты не представляешь, что просишь. Вот сделает Кувалда меч — сама увидишь. А тебе мы лучше сделаем сабли для двух рук. Ни у кого такого не будет. Только надо подождать, пока ты вырастешь.
— Я хочу сейчас. И так от отца только и слышу: «ты еще маленькая», «подожди, пока вырастешь» …
— Ну здесь он прав. Понимаешь, если сейчас сделать мечи, то, когда ты вырастешь, они тебе будут маленькими. Как платья, из которых ты вырастаешь. Но тренировочные мы тебе сделаем, чтобы, когда ты станешь взрослой, могла ими пользоваться. Вечером поговорим об этом, хорошо?
Чем Ольту нравилась названная сестра, то это своей не обидчивостью. У нее вообще был веселый легкий характер, но не дай Единый кому-нибудь спутать это с легкостью нравов. Если кто-нибудь, вошедший в заблуждение поведением девочки, позволял себе что-то лишнее по отношению к ней, то рисковал в буквальном смысле своей жизнью. Если Ольта никто не трогал, зная, что это обойдется себе дороже и в деревне даже побаивались его злого языка, то Оли была дочерью всей деревни. Ее любили все коллективом, баловали и естественно никому не давали в обиду и готовы были из-за одной ее слезинки втоптать обидчика в землю.
— Обещаешь?
— Обижаешь. Когда я тебя обманывал? Пусть язык мой отсохнет и вывалится в кружку с отваром, пусть волосы вылезут, и я буду голым, как яйцо, пусть меня понос прихватит, и я неделю не вылезу из уборной, если я не сдержу перед тобой слова!
— Скоморох. — резюмировала Оли, глядя на него смешливым взглядом, и тут же фыркнула, — представляю тебя без языка, лысого и кряхтящего в уборной. Ха- ха — ха!
Ольт тоже рассмеялся, с ней ему было легко и удобно. Так, смеясь, они и прибыли на тренировочную полянку. Тренировка была обычной, без всяких новшеств, которые так любил иногда вводить в процесс отработки упражнений сотник малой дружины. Только в самом конце, когда вся намаявшаяся детвора занималась традиционным умыванием, к Ольту подошел Тринвильт:
— Так я сегодня приду? А то почти две седьмицы пропустили. Я уже то, что проходили в прошлый раз все выучил.
— Кремень, ну сколько раз я тебе говорил, выучить что-то, этого мало. Надо, чтобы движение или прием был отработан до автоматизма. Толку-то, что ты что-то выучил, в бою не будешь вспоминать то, что выучено, а что нет. Иные мастера одно только движение могут полировать годами. Но ты приходи, просто расскажу кое-что.
Тринвильт Кремень удовлетворенно кивнул.
Историй Ольт знал множество и все они были интересны, будь то сказки про Русланвильта и злого лесного духа Черномордра, или исторические сказания о славном лучнике Робино Стрелке. Особенно юному барону нравились истории про невидимого воина Ниндзильта Темного, как он один сражается и побеждает сонмы врагов. Для этого Ольт вспомнил, все, что он когда-то видел в фильмах и прочитал о жизни и боевых качествах ниндзя. И этот великовозрастный детина, который в душе был еще мальчишкой, решил стать воином из сказки и даже, наслушавшись рассказов Ольта, придумал себе какую-то особую тренировку, которой занимался в свободное время.
Ольт, один раз застав такую тренировку, только тяжело вздохнул. Ему, ни разу не ниндзя, но хотя бы имевшему хоть какое-то представление о ниндзюцу, сразу стала понятна вся неправильность этих доморощенный занятий. Пришлось заняться и этим, так как этот упрямый барончик уперся рогом и ни за что не хотел бросать свои глупые тренировки. Сплав просмотренных фильмов и собственного коричневого пояса по дзюдо выдал удобоваримую субстанцию, которую Ольт и выдал Тринвильту за методику тренировки легендарных ниндзя. С тех пор юный барон и несколько его единомышленников-фанатов после общих занятий занимались еще и по собственной программе. Ольт им не запрещал, хуже все равно не будет.
Вообще барончик хорошо прижился в Карновке. Не сказать, что он нашел себе семью, но его вполне устраивало то воинское братство, которое Карно с Ольтом старались организовать в дружине. Выросший в деревне вместе с крестьянскими детьми, он еще не заразился баронской спесью и теперь, с головой влезший в тренировки, уже навряд ли узнает, что это такое. Вообще такие юные барончики были не редкостью в нищих пограничных баронствах, где жизнь держалась на острие меча. Это потом, повзрослев и получив в наследству или захватив власть над двумя десятками крестьянских семей, они набирались дворянской спеси. Но, как уже говорилось Тринвильту это не угрожало, а если бы у него и появились какие-нибудь поползновения, то достаточно было Оли презрительно сморщить свой носик, как он тут же обо всем забывал и бежал выполнять ее каприз.
Как она добилась такого влияния, причем не только на юного барона, но и вообще на всю младшую дружину, Ольт не задумывался. Он знал только одно, что она не пользовалась своим родственными отношениями ни к Карно, ни к Истрил, ни к нему самому. Наверно и в самом деле у нее было много личного обаяния. Ольт и сам чувствовал его на себе, но это его не расслабляло по отношению к ней. За свою долгую жизнь он к старости вывел правило, которому следовал неукоснительно. Женщин надо холить и лелеять столько, насколько хватит сил и возможностей. Она мать и хранительница домашнего очага. Но если влезла в войну или в бизнес, ту же войну, только другими методами, то нечего обижаться, если к тебе отнесутся не совсем как к женщине.
Встречался он по жизни с такими, и неважно, как они назывались, «белые колготки» или зарвавшиеся «бизнесвумен», которые до последнего надеялись, что статус женщины убережет их от роковых последствий их же деяний. Ничем хорошим такие встречи для них не заканчивались. Жалости к таким «женщинам» он не испытывал. Конечно бывают в жизни ситуации, когда женщине приходится браться за мужские обязанности, и землю пахать, и за станок становиться и даже брать в руки оружие, но делалось это вынужденно и для блага своих детей, и при всем этом они никогда не забывали, что они все-таки женщины. А когда об этом вспоминаешь только тогда, когда к затылку приставлено дуло автомата, то это же совсем другое дело. Влезла в мужские дела, так и получи по-мужски. Он категорически не понимал и не принимал всех этих «борчих» за равные права. Хотя в его жизни они занимали настолько малое место, что он их просто не замечал. Ну родилась ты женщиной, так будь ею, это ничем не хуже, чем быть мужчиной. У всего есть и плохие и хорошие стороны. Может он был ретроградом, но вот как-то умудрился прожить и даже умереть с такими понятиями. Поэтому и к Оли он относился безо всякого снисхождения, уж если взяла в руки меч, то соответствуй. Впрочем, ей такая постановка нравилась и даже если он давал иногда ей поблажки, то сама к себе она относилась гораздо строже. В этом мире дети были гораздо самостоятельнее. И такие отношения совсем не мешали им любить друг друга, как настоящим брату с сестрой. И растущие отношения между названной сестренки и прибившегося барончика его совершенно не волновали. Пока Тринвильт соблюдает приличия, Ольт не покусится на самостоятельность и права Оли, пусть сама решает с кем ей дружить.