— Так я и говорю, — невозмутимо произнес он. — Не летит мысль, когда загонщики со всех сторон.
— Потерпит твоя мысль, — отрезал я. — У нас тут операция по спасению идет.
— У вас уже кого-то спасать нужно? — довольно натурально удивился он. — Интересно, похоже, в вашей системе энтропия растет быстрее, чем я ожидал…
— Какая, ко всем твоим собратьям, энтропия? — взорвался я. — Нам кого-то спасать только от вас нужно! Хватит мне зубы заговаривать — Татьяна у вас?
— Так это она к нам шла? — протянул он ошарашенным тоном, и вдруг возмущенно взвизгнул: — Чего ты меня не предупредил? Я бы ей совсем другую встречу подготовил.
— Где она? — резко спросил я, уже планируя, как перенаправить поиски на своего собеседника. Мы тоже можем заложников взять — вот и посмотрим, кто для темных большую ценность представляет.
— Я думаю, у себя уже, — смешал все мои расчеты темный гений, и добавил гордо: — С ней у меня тоже замаскироваться получилось, и она даже обещала подумать над общей моделью. Перед тем, как я ей дорогу назад показал. Если бы я только знал, что она не заблудилась, а сбежала от вас…
Дальше я не слушал. Одним махом обрубил всю мысленную связь и ринулся прочь из леса, чтобы на открытом пространстве, по прямой, как можно быстрее домчаться до круглого здания.
Я увидел ее, как только вскочил в ее двор. В комнате. На кровати. Лежащую лицом к стене. В последнем рывке я влетел в комнату, склонился над ней и прислушался — дышит ли.
И только потом перевел дыхание.
Мысленно представив себе «пещеру», я дал отбой подчиненным Стаса.
— Спасибо всем. Нашлась, — коротко проинформировал я их.
— Где она была? Как ты ее вычислил? Она в порядке? — посыпалось на меня со всех сторон.
— Не важно. В порядке. Давайте все вопросы завтра, — ответил я, и снова без размышлений оборвал контакт.
Потом я просто сидел в той комнате и смотрел на спящую Татьяну. Мне очень хотелось прикоснуться к ней, чтобы не только глазами — кожей убедиться, что это она и что с ней все хорошо.
Но я не решался. Банально боялся, что она проснется и глянет на меня теми далекими, чужими глазами, которыми взирала на меня все последнее время.
Спала Татьяна беспокойно. Дышала неровно, руками-ногами подергивала, ерзала, словно устроиться поудобнее старалась. И время от времени что-то бормотала — но как я ни прислушивался, ничего разобрать не смог.
Потом она вдруг ясно произнесла имя нашего сына. Повторила его, потом еще раз, и вдруг заговорила отчетливее.
— Игорь… Ты не подумай… Я не забыла… Я просто думала… Отличников поощряют… На землю… Побыстрее… К тебе…
Я и не заметил, как рядом с ней оказался. Мгновенно проснувшись, она вся сжалась, словно в ожидании удара. Я попросил у нее прощения за все сразу — и за это тоже. В ответ понеслось ее» Прости», и я понял, что чувствуют забиваемые камнями люди. Сработал пресловутый инстинкт самосохранения — я решительно пресек все дальнейшие разговоры и принялся мириться с ней по-настоящему. По-нашему. Как всегда на земле делал.
Под утро на меня навалился кошмар. Тускло освещенный пустынный больничный коридор. Медленно отворяющаяся дверь в одну из палат. Резкий медицинский запах. Попискивание приборов возле единственной занятой кровати. Неподвижное, бескровное, безжизненное тело на ней…
Тьфу ты, это же Марина! Ну, как я мог забыть связь со Стасом отключить? Первым моим побуждением было не отвечать — благо, Татьяна вчера показала, что мысленный контакт возможен только при обоюдном согласии сторон. Но с него же станется за телефон схватиться. А у меня накопилось… нечто, для Татьяниных ушей не предназначенное.
— Ну? — ограничился я нейтральным звуком, чтобы не расплескаться раньше времени.
— Выйди, — так же коротко ответил Стас.
Он ждал меня прямо во дворе. Вольготно развалясь в легком кресле возле столика. Спасло его только то, что сидел он в нем спиной к комнате.
Я обошел его стороной, чтобы не поддаться искушению отнюдь не воображаемого физического контакта, и сел в другое кресло. С противоположной стороны стола. Лицом к нему.
— Что здесь произошло? — отрывисто начал он.
— Ни звука! — мысленно отреагировал я. — Татьяне отдохнуть нужно.
Он повторил свой вопрос мысленно, сузив глаза в тонкие щелочки.
— Это я тебя хочу спросить! — Я тоже прищурился. — Своих амбалов в хвост и гриву гоняешь — твое право. На них пахать можно, они только крепче становятся. Но ты же и Татьяну решил досуха выжать…