Я проводила моего ангела сдавать последний отчет с легким сердцем. И даже не стала никому звонить. Мне нужно было подумать, как провести с ним разговор, когда он вернется. Или хоть начать его. Для принятия решения о своей будущей ангельской профессии нам дали целую неделю, так что можно было не форсировать события.
Как сообщить ему, что путь назад в хранители ему закрыт? По крайней мере, без моей помощи. Разорется ведь и больше ничего слушать не захочет. Или еще хуже — замолчит.
Как заставить его устроить мне встречу с его начальством? Придется на его самоуверенности сыграть, наверно. Или еще лучше — намекнуть, что если у него не получится, можно к Стасу с этой просьбой обратиться.
Как убедить его начальство, что моменты сомнения у всех бывают, а хорошими сотрудниками нельзя разбрасываться? Ну, это мы уже проходили! Я список его профессиональных достоинств составила, еще когда его в первый раз с земли отозвали, и с тех пор он только удлинялся.
Перед глазами у меня замелькали одна за другой сцены нашей земной жизни, когда мой ангел был не мужем, не отцом, не другом и не психологом, а настоящим хранителем. И не только моим. Я прокручивала их в памяти не по одному разу — улыбаясь и уже не сомневаясь, что и на этот раз все у нас будет хорошо…
— Татьяна, ты только не заводись, — ворвался в мой экскурс в прошлое мысленный голос моего ангела, — мне тут задержаться придется.
Я чуть с шезлонга не свалилась — вызвала я его, что ли, случайно? И что это еще за новости — я тут всю нашу жизнь перелопачиваю, чтобы найти ему способ вернуться к любимому делу, а он именно сегодня задержаться решил? У Стаса, небось?
— Когда тебя ожидать? — сдержанно поинтересовалась я.
— Пока не могу сказать, — еще быстрее затараторил он. — Меня тут немножко… арестовали.
Глава 14. Раздвоение
Когда-то я рассматривал возможность того, что мы с Татьяной будем работать в разных подразделениях. Когда Тоша на земле появился. Она его из невидимости вытащила, словно пальцами щелкнула, и в такой оборот взяла, что он просто каждое ее слово ловил. Хотя это меня, между прочим, официально за ним присматривать назначили, и он об этом прекрасно знал.
Каюсь, мелькнула тогда мысль, что она — прирожденный наставник, и кто я такой, чтобы стоять на пути ее таланта. Ладно, смирил я тогда свои амбиции — я буду ей новичков поставлять, а она будет их воспитывать.
Только думал я так до того, как прожил с ней бок-о-бок много лет и другой жизни уже себе и представить не мог.
А вот безликие они скрупулезно и методично фиксировали каждую мою вздорную мимолетную мысль. Дожидаясь подходящего момента, чтобы мне же под нос ее и подсунуть, да еще и с видом величайшего одолжения — обратите внимание, уважаемый Ангел, как мы идем навстречу всем Вашим пожеланиям.
Меня бы спросили, я бы без малейшего сомнения сказал, что при выборе такого момента они с темными консультировались. Я ведь только-только целую стратегию разработал, как обойти Татьянино несоответствие нашим хранительским требованиям.
У меня вообще тогда ощущение массового заговора возникло. И наши инструкторы заявили, что с ее недостатком ничего нельзя сделать, вместо того чтобы заниматься своими прямыми обязанностями и преодолевать его.
И Стас — со всеми его «высочайшими критериями отбора кандидатов» — вдруг в упор перестал замечать этот ее недостаток и специально для нее, как мне почудилось, новую должность изобрел.
Ее в координаторы, а меня — так и быть — в рядовые бойцы? Это она меня координировать будет? Ей только намекни, что такое возможно. Нет, когда она других в хвост и гриву гоняла, я наблюдал за ней с гордостью, но предпочел бы и дальше в зрителях оставаться.
В первый же день занятий у карателей меня и этого удовольствия лишили. Меня где доверием облекли наблюдать за прогрессом обучения новичков, чтобы какой-то безымянный инструктор у меня перед носом дверь захлопывал? Ну и что, что договорились, что я их научу собратьев из невидимости выдергивать? А я говорил, когда начну? И вообще — хватит болтать! Собрать всех свободных от инструктажа — я с ними групповой тренинг проведу, нет в этом умении ничего сложного.
Где, вы думаете, они все собрались? Правильно, в самом дальнем помещении от того, где Татьяну заперли. Чтобы я даже отдаленно не смог услышать, что там с ней происходит. И это, скажете, не заговор?
Как я позже смог воочию убедиться, каждое помещение в павильоне карателей имитировало различные условия, в которых может происходить задержание. Предоставленное мне изображало пещеру — с угрожающе низким потолком, с неровным, усеянным камнями, полом и крайне тусклым освещением.
Набилось в эту «пещеру» сразу шестеро карателей Стаса. Это они от работы отлынивают или посменно работают, чтобы новички сразу критерии отбора прочувствовали? Инструкторы вольготно расселись по периметру «пещеры», привалившись спиной у ее стенам и то вытянув перед собой, то согнув в коленях ноги. Это что еще за вольности?
— Показываю один раз, — предупредил я их. — Сейчас инвертируетесь, и я вывожу вас в видимость по одному.
Они, все как один, мгновенно исчезли, и «пещера» тут же приобрела черты полной реальности, обдав меня промозглым холодом. Нет, черты полной реальности она приобрела, когда я представил себе тянущиеся ко мне со всех сторон руки карателей… И не одного Стаса, а шестерых его костоломов. На этот раз кровь у меня очень быстро по венам побежала. Тьфу ты, я же сам сказал — по одному!
Я вежливо и мысленно поздоровался с каждым из них за руку — как заезжая знаменитость со встречающими ее фанатами, сказал я себе. Атмосфера встречи теплела с каждым рукопожатием. Одному, правда, пришлось-таки дать подзатыльник — решил он, понимаешь, проверить, найду ли я его инвертированного. Откатился в сторону и залег за валуном. Вот там я и явил его общественности — под ее громкий хохот.
Закончив демонстрационную часть, я объяснил им сущность обнаруженного мной явления и предложил перейти к практике на мне.
— Так мы же Вас не зафиксируем, — подозрительно протянул один из них.
— Тем лучше, — оборвал я его, — сразу научитесь вслепую работать. Я буду оставаться на месте, — строго глянул я в сторону самого прыткого из них.
Вот очень не понравились мне их ухмылки при упоминании важности воображаемого физического контакта. А еще больше — как они все подобрались, как только я инвертировался — словно стая волков перед броском. К счастью, бросились они на меня практически одновременно.
— Вижу! Есть! Контакт! — раздалось со всех сторон, и я с облегчением перешел в видимость.