Его пришлось некоторое время отогревать — во всех смыслах — но зато потом, до самого конца дня, мы сравнивали свои ассоциации, вызванные той первой лекцией. И словно заживо переживали их — снова почти как на земле.
Ночью мне впервые — я имею в виду, после земли и осознанно — приснился сон. Мы снова были в прозрачном лесу, и мой ангел снова был в инвертированной невидимости. Я точно знала, что он там, но почему-то потеряла способность ощущать его. Словно солнце село в пустыне, и она из раскаленной превратилась в ледяную. И я бродила там, трясясь от холода и от мысли, что больше никогда не почувствую его обжигающее присутствие.
Когда я рассказала об этом сне моему ангелу, он довольно ухмыльнулся и заявил, что это меня совесть замучила за вчерашний холодный прием. Я пообещала ему впредь исключительно ровную приветливость.
Начиная со следующего дня, нас начали знакомить с особенностями работы ангела-хранителя: опасностями, грозящими хранимому человеку, и методами их устранения.
И опять все задания отнюдь не показались мне сложными. Всякий раз мне реальные ситуации из земной жизни вспоминались: мрачная отстраненность Игоря и его вспышки агрессии, самоуверенная независимость Дары, робость и нерешительность Аленки, сосредоточенность Гали на быте, чрезмерная напористость Марины, полная уверенность моих родителей в своей непогрешимости…
Нам также предлагали найти наиболее действенный способ избавить человека от этих опасностей. Я могла рассказать, как мы на самом деле разрешали такие ситуации на земле, но решила дать сначала другим студентам высказаться. Мне казалось, что универсальных решений не существует и в каждом случае нужно искать индивидуальный подход к человеку. Когда до меня дошла очередь, я так и сказала, и после этого наши групповые занятия закончились и с каждым из нас работал отдельный инструктор.
Затем нас начали обучать внушению как основному способу воздействия ангела-хранителя на человека. Разумеется, людей для тренировки у нас под рукой не было, и нас предупредили, что воздействовать на ангела — особенно, готового к внушению — будет сложнее. Что должно было подготовить нас к встрече с особо неподдающимися людьми. Внутренне усмехаясь, я время от времени косилась на моего ангела.
Именно поэтому я и заметила странный случай на одной из наших тренировок. В тот раз я попробовала внушать Тени — что его печальный опыт остался на земле, что сейчас перед ним открыта новая жизнь и что ему пора отбросить свою подозрительность и замкнутость. На него я, разумеется, не смотрела, чтобы не выдать направление своего внушения. Вдруг я заметила краем глаза, что мой ангел весь подобрался, напрягся и бросает на меня испепеляющие взгляды. Забыв о задании, я удивленно посмотрела на него — он моргнул пару раз, нахмурился и опустил глаза, сжав губы в тонкую ниточку.
Я озадаченно вернулась к своему внушению, и не успела толком сосредоточиться, как меня буквально ударило мысленным требованием прекратить делать то, что я делаю. Я отреагировала инстинктивно — так, как на земле поступала, когда мои родители уж слишком на меня наседали. Я не стала отбиваться, а просто ушла в себя, отгородившись от давления мысленной стеной. Но даже через нее ощущала яростные попытки вытащить меня наружу.
В тот день я сама почти бежала к себе. И осталась ждать моего ангела в дворике, притаившись у входа в него. И героически выдержала раскаленную волну, когда он вернулся. Хорошо, хоть он пулей влетел в него, материализовавшись через три прыжка.
— Ты зачем это сделал? — возмущенно бросила я ему в спину.
Замахав руками, он резко затормозил, круто развернулся и уставился на меня абсолютно ошалелыми глазами.
— Что сделал? — выдохнул он, потирая левую сторону груди.
— Сам знаешь, что! — окончательно рассвирепела я от его притворства. — Мало ты на земле на меня влиял? Решил под шумок навыки освежить?
Он нахмурился, недоверчиво ощупывая взглядом мое лицо.
— Вообще-то я хотел задать тебе тот же вопрос, — медленно проговорил он. — С какой стати ты решила на мне практиковаться? Да еще и таким варварским способом?
Настал мой черед хлопать глазами.
— Что значит — варварским? — спросила я, внимательно вслушиваясь в его интонацию — внимание, что ли, отвлекает?
— Внушение — это ювелирная работа, — все также хмурясь, объяснил он. — Если перестараться, можно в момент человеческую психику сломать. Или повредить так, что ни один целитель не справится. Нельзя вот так — асфальтным катком — наезжать. Я-то его отбил, но люди же беззащитны.
— А можно в следующий раз объяснять до демонстрации? — натянуто поинтересовалась я.
— Какой демонстрации? — вытаращил он на меня глаза.
— Наглядной, — съязвила я. — Насчет катка не знаю — меня скорее стенобитной бабой ударило.
Он вдруг выпрямился и впился в меня своим взглядом-крючком, раздувая ноздри.
— Татьяна, люди в тысячу раз восприимчивее к нашему воздействию, чем мы, — произнес он, откусывая слова. — Ты можешь вспомнить хоть один случай на земле, когда я насилие к тебе применял?
Ну, это смотря, что считать насилием. С другой стороны, он действительно всегда мне скорее зубы заговаривал, чем заставлял что-то делать.
— Так это кто-то из наших был? — прищурилась я.
— Вне всякого сомнения, — хмуро кивнул он. — И я этого слона в посудной лавке вычислю. Такой хранитель нам не нужен.
Больше нападений на меня, по крайней мере, не было, и впредь каждому из нас назначался объект внушения. Я заметила, что мой ангел изредка беседует то с одним, то с другим инструктором. И после занятий он начал задерживаться.
В один из таких дней по дороге в наше здание меня догнал Тень.
— Вы не возражаете, если я пройдусь с Вами? — нерешительно спросил он.