Я скрипнул зубами, вспомнив свою вдохновенную речь на заседании той комиссии.
— После этого Анатолия внезапно освободили, — дальше перечислял мой собеседник. — К полной ярости отдела по внештатным ситуациям, судя по их реакции. Я же получил распоряжение предоставить ему полную свободу перемещения и выбора взыскания и ждать его решения. Распоряжение оттуда же.
— Свободу ему внештатники ограничили, — ввел я его в курс дела, — а взыскание… Татьяне полностью вычистили память.
Он на мгновение закрыл глаза и затем поднял на меня тяжелый взгляд.
— Вы абсолютно уверены в каждом из своих сотрудников? — медленно спросил он.
Я только глянул на него.
— История их неожиданной кончины уже получила некоторое распространение, — объяснил он. — Вы ведь ее не планировали? — Я молча покачал головой. — Складывается впечатление, что их нужно было зачем-то убрать с земли, но не ликвидировать, а прочно привязать здесь. Лишение его супруги памяти выглядит обрывом последней нити, связывающей его с землей. И все это исходит с самого верха. Я не понимаю, что происходит.
Без малейшего удовольствия я составил ему компанию в этом непонимании. Впрочем, похоже, разгильдяйства и наверху хватает. Изучить объект нужно, прежде чем его стреноживать. Этот псих, как угорь, из любых пут вывинтится.
А вот вывинчивается он оттуда, как правило, на мою голову. Посему не понимать дальше, за что наши верхи на него взъелись и что еще планируют в его отношении, мне совершенно не улыбается.
— И еще одно, — медленно, почти неохотно снова заговорил глава хранителей. — Не знаю, насколько это связано… После освобождения Анатолия нам пришло еще одно распоряжение. Оттуда же. Которым наши хранители, имеющие детей на земле, обязаны предоставлять ежемесячные отчеты об их развитии.
— Отчеты наблюдателям? — снизошло на меня озарение.
— Нет, — покачал он головой. — Более того, те мои подчиненные, у которых есть непризнанные дети, отозваны со своих текущих заданий и направлены к ним — с той же целью.
— Да куда отчеты-то? — нетерпеливо отмахнулся я от излишних подробностей.
— В аналитический отдел, — ответил он почти шепотом.
— Какой отдел? — оторопел я.
— Он относительно новый, — скороговоркой ответил он, направляясь к двери. — Я только знаю, что они изучают информацию от тех, которые находятся на земле относительно долгий период времени. Нашу точно, возможно, отчеты целителей и ваши, пожалуй. Но сейчас нас впервые обязали все данные им напрямую передавать.
Я снова не понял. Что происходит, я спрашиваю? Это сколько же у нас элит развелось? Без моего ведома? Глава хранителей в курсе, а меня в известность ставить необязательно? О том, что работу моего отряда под микроскопом рассматривают?
Уж не оттуда ли получила «некоторое распространение» история моей крайне редкой неудачи? Уж не оттуда ли это «Держите свое мнение при себе»? Мне головной боли от этого психа мало — теперь целый отдел ему в помощь?
Вот что значит чрезмерно увлекаться земными делами. Дожился — контроль над своей собственной сферой обитания потерял.
Через пару дней мне уже показалось, что я вообще над чем угодно контроль потерял. Думаю, не надо упоминать, чьими стараниями.
На сей раз этот объект пристального внимания высших сил даже не удосужился лично пригласить меня на свое подпольное собрание. У него уже адъютант появился — сообщение о времени встречи мне от Тоши пришло. Через Марину. Вместе с распоряжением выходить на связь из своего кабинета — для безопасности.
Это он мне будет о конспирации рассказывать? Что-то он о ней не думал, когда раз за разом в этот кабинет вваливался и оттуда же на землю звонил. А сейчас, значит, у него свой командный пункт появился.
А у меня еще и телефон не работает. Глава силового ведомства не может освоить средства коммуникации, доступные рядовым хранителям, нормально? Так в следующий раз он мне будет приказы в письменном виде передавать.
Короче, встреча была проведена, как я сказал — всем скопом, чтобы каждый у меня под надзором был, и у мелкого, чтобы ни у кого преимуществ принимающей стороны не было. Безопасность меня меньше всего волновала — по всем раскладам, высшие силы уверовали, что связи Анатолия с землей полностью разорваны, и сосредоточили внимание на его эскападах в своих владениях.
Оставался наблюдатель мелкого. Его я нейтрализовал по наитию — опять решение неожиданно пришло. Я явился на встречу чуть раньше и велел ему удалиться. Сообщив, что здесь и сейчас будет проходить обсуждение хода операции, не предназначенное для непосвященных ушей.
— Я не получал никаких распоряжений от своего руководства на этот счет, — процедил наблюдатель в своей обычной высокомерной манере.
— Вам недостаточно моих полномочий? — задал я наконец-то этот вопрос хоть кому-то.
— Я следую указаниям своего руководства, — повторил он, как попугай заведенный.
— В таком случае, ставлю Вас в известность, что этой операцией заинтересовался аналитический отдел. — Эта фраза словно сама собой у меня родилась. — Нарушение грифа секретности будет отмечено в рапорте, и я думаю, что к Вашему руководству возникнет ряд вопросов.
И тут я заметил два интересных момента, которые отложил в памяти для дальнейшего обдумывания: при упоминании аналитиков у мелкого глаза загорелись, а наблюдатель зашипел, словно о темных речь шла.